Джеймс Купер - Том 3. Последний из могикан, или Повесть о 1757 годе

— Здесь был всего один олень, и он убит,— возразил индеец, наклонившись так низко, что ухо его почти коснулось земли.— Я слышу звук шагов.

— Быть может, этого оленя гнали волки, и теперь они бегут по его следам?

— Нет. Приближаются лошади белых,— отозвался индеец и, выпрямившись, с достоинством и невозмутимостью сел на прежнее место — Это твои братья, Соколиный Глаз. Поговори с ними.

— Поговорю, да еще на таком английском, что сам король — и тот не постыдился бы мне ответить,— объявил охотник на языке, знанием которого так гордился.— Но я ничего не вижу и не слышу — ни топота мог, ни стука копыт. Странно, что индеец умеет распознавать звуки, производимые белыми, лучше, чем человек, которого даже враги считают чистокровным европейцем, хоть он и жил среди краснокожих так долго, что может быть заподозрен в принадлежности к ним... Ага! Ветка хрустнула. Теперь и я слышу, как шелестят кусты. Да, да, это шум шагов, который я принял за гул водопада. А вот и люди, храни их, господи, от ирокезов!

Не успел охотник произнести эти слова, как появился передовой всадник отряда, чье приближение было уловлено чутким ухом индейца. Натоптанная тропа, вроде тех, что прокладывают олени на пути к водопою, змеилась по соседней лощинке и выходила к реке как раз в том месте, где расположились белый разведчик и его краснокожие друзья. Путники, появление которых в самой чаще леса казалось таким неожиданным, медленно подъезжали к Соколиному Глазу, выступившему вперед и готовому встретить их.

— Кто идет? — спросил он, как бы невзначай вскинув ружье левой рукой и положив указательный палец правой на курок, хотя и постарался, чтобы этот жест не выглядел угрозой.— Кто пришел в эту глушь, не боясь опасностей и диких зверей?

— Христиане, друзья закона и короля,— ответил всадник.— Мы с самого рассвета едем через этот дремучий лес, ничего не ели и вконец измучены трудной дорогой.

— Значит, вы заблудились,— перебил охотник,— и поняли наконец, насколько беспомощен тот, кто не знает, куда свернуть — направо или налево.

— Вот именно. Грудные дети — и те не более беспомощны, чем мы; ростом мы, правда, побольше и по годам тоже вполне взрослые, а вот нужными познаниями не запаслись. Скажите, далеко ли отсюда до королевского форта под названием Уильям-Генри?

— Ого! — громко расхохотался охотник, но тут же подавил неосторожный смех, решив, что повеселиться можно и без риска, что тебя услышит шныряющий поблизости враг.— Вы так же далеки от дороги, как собака от следа оленя, когда между ним и ею лежит озеро Хорикэн. Уильям-Генри!.. Вот это ловко! Если вы друзья короля и у вас дела с его армией, поезжайте лучше вниз по реке к форту Эдуард и потолкуйте с Вэббом, который засел там, вместо того чтобы проложить себе дорогу в теснины да прогнать этого наглого француза за Шамплейн, обратно в его берлогу.

Прежде чем путник успел ответить на это неожиданное предложение, заросли раздвинулись, и второй всадник, пришпорив коня, обогнал своего товарища.

— Сколько же отсюда до форта Эдуард? — осведомился он.— Мы выехали из него нынче утром и держим путь к верховьям озера.

— Значит, вы ослепли еще до того, как заблудились: дорога через волок имеет добрых две сажени в ширину и, как я понимаю, не уступит любой лондонской улице, даже той, на которую выходит королевский дворец.

— Не будем спорить о достоинствах этой дороги,— улыбнулся Хейуорд, ибо, как читатель уже догадался, это был он.— Достаточно сказать вам, что мы положились на проводника-индейца, который взялся провести нас более короткой, хоть и глухой тропой, но обманулись в нем: он сам заплутался. Одним словом, мы не знаем, где сейчас находимся.

— Индеец — и заплутался в лесу? — переспросил охотник, с сомнением покачав головой.— Да еще когда солнце опаляет верхушки деревьев и мох на любой березе подскажет вам, в какой стороне неба вспыхнет ночью Полярная звезда? В лесу полным-полно оленьих троп, ведущих к водопоям и соляным источникам, а уж эти места каждый знает; да и гуси еще не улетели к канадским водам. Очень странно, что индеец сбился с пути между Хорикэном и излучиной реки! Он случайно не могаук?

— Родом нет, хотя и принят в это племя; мне кажется, он из мест, что лежат севернее, и принадлежит к тем краснокожим, которых вы именуете гуронами.

— Ха!— воскликнули оба спутника белого охотника, до сих пор сидевшие неподвижно и выказывавшие полное безразличие, а теперь разом вскочившие на ноги,— изумление, видимо, взяло верх даже над их выдержкой.

— Гурон? — повторил суровый разведчик и вновь с откровенным недоверием покачал головой.— Это племя воров, и каждый гурон останется вором, кто бы там ни принял его к себе. Все они бродяги и трусы, их не переделаешь. Удивляюсь, как это вы, доверившись одному из них, до сих пор не угодили в руки целой шайки.

— Ну, это нам не угрожает: отсюда до форта Уильям-Генри много миль. Кроме того, не забывайте, что наш проводник теперь могаук, а значит, друг нам и служит нашей армии.

— А я повторяю: кто родился гуроном, тот им и умрет. Могаук! Нет, мне вы подайте делавара или могиканина — вот это честные люди, да и в бою настоящие воины, хотя не все, потому что позволили своим коварным врагам макуасам превратить себя в слабых женщин. Но если уж они решили драться, выбирайте воинов только из делаваров и могикан.

— Довольно,— нетерпеливо прервал его Хейуорд.— Я не спрашиваю вас о человеке, который хорошо знаком мне и вовсе неизвестен вам. Вы так и не ответили на мой вопрос: далеко ли отсюда до форта Эдуард, где находятся наши главные силы?

— А это зависит от того, кто поведет вас. Надо полагать, такой конь, как ваш, покроет немалое расстояние за время от восхода до заката.

— Не будем попусту препираться, приятель,— сказал Хейуорд, подавив досаду и взяв более приветливый тон.— Если вы скажете, сколько миль до форта Эдуард, и проводите нас туда, ваш труд не останется невознагражденным.

— А почем я знаю, что, поступив так, не приведу в нашу крепость врага и лазутчика Монкальма? Не всякий, кто говорит по-английски,— честный человек.

— Если вы действительно состоите у нас на службе, а мне сдается, вы — наш разведчик, то, конечно, знаете шестидесятый королевский полк?

— Шестидесятый? Немного вы мне расскажете о королевской армии в Америке, чего я не знал бы сам, хоть на мне не красный мундир, а всего лишь охотничья рубаха.

— Тогда вам, кроме всего прочего, вероятно, знакома фамилия одного майора из этого полка?

— Майора? — перебил охотник, выпрямляясь с видом человека, гордого доверием, которым он пользуется.— Если в этой стране есть человек, знающий майора Эффингема, то он перед вами.