Александр Дюма - Графиня Монте-Кристо

После смерти старой Жанниссон, устроившей его на службу к графу Жоржу, кто относился к нему, как к родному сыну? Старик был гораздо умнее, чем о нем думали, и научил Жозефа чтению, письму и многому другому.

Думая обо всем этом, Жозеф продолжал читать отходные молитвы. Неожиданно дверь тихонько отворилась и в комнату заглянуло хорошенькое личико Розы.

Бедняжка была очень испугана и вся дрожала от возбуждения.

— Ах, Боже мой! — вскричала она, опускаясь на колоду, где раньше сидел Жозеф, — что происходит сегодня ночью в Нуармоне?

Со двора по-прежнему доносился унылый вой Нуаро.

— Ради Бога, Роза, что с тобой? — спросил Жозеф, поспешно закрывая молитвенник.

— Мне страшно, Жозеф! Над нами нависла какая-то опасность, послушай только, как воет Нуаро!

— Говорят, собаки всегда воют, когда чуют в доме покойника, — заметил Жозеф, показывая взглядом на постель умирающего.

— Папаша Биасон прожил долгую жизнь, — прошептала Роза, — а вот бедная графиня так молода, красива и добра! Знаешь, я видела дурной сон. Лежа одетой в своей постели, я внезапно услышала крик, казалось, доносившийся из спальни графини. Быстро вскочив с кровати, я побежала к ней в комнату и хотела войти, но дверь была заперта изнутри, хотя я точно помнила, что оставила ее открытой. Прислушавшись, я уловила шепот двух голосов, один из которых принадлежал графине, а другой — господину Шампиону. Графиня, казалось, о чем-то просила, а ее кузен разговаривал с ней повелительным тоном. Испугавшись, я прибежала сюда.

— Если мы залезем на садовую ограду, то сможем заглянуть в комнату, — задумчиво пробормотал Жозеф.

— Ты прав, Жозеф, — воскликнула обрадованная Роза, — скорее бежим туда! Нельзя терять ни минуты. Посмотрим, что происходит в комнате, а в случае необходимости сломаем дверь.

Они устремились к выходу, но на пороге взгляд Жозефа упал на примитивное ложе умирающего.

Роза сразу же поняла все и, став на колени там, где стоял Жозеф, открыла молитвенник на том месте, где он остановился, и продолжила чтение.

— Я пошел! — крикнул ей Жозеф, поспешно выбегая из комнаты.

В спальне графини между ней и Шампионом все еще продолжался разговор.

Страшная угроза, которая, по замыслу Эркюля, должна была напугать Элен, не достигла цели. Разве можно было обвинить ее в смерти собственного мужа? Подумав об этом, она пожала плечами и рассмеялась.

— Шампион, ты просто сошел с ума, — презрительно заметила графиня.

— Вовсе нет, моя прелестная госпожа! Смейтесь, сколько вам будет угодно! Бомба подложена, стоит мне дать знак, как она тут же взорвется. Конечно, я не так глуп, чтобы самому поджечь фитиль, напротив, дорогая Элен, я стану изо всех сил оправдывать тебя, я стану плакать, я приду в ярость, я начну защищать тебя. Но доказательств будет так много, что ты неминуемо получишь самый суровый приговор.

— Доказательства! — негодующе вскричала Элен. — Какие доказательства? Доказательства того, что я отравила Жоржа? Кажется, кто-то из нас сошел с ума!

— Мы оба в здравом уме, — отозвался Шампион, — и тебе прекрасно известно, что одного твоего слова будет достаточно, чтобы все снова стало на свои места. Из такой ловушки тебе все равно не выбраться, голубка моя! Попробуй рассказать кому-нибудь о нашем разговоре! Да тебе не поверит ни одна живая душа. Однако я буду последним, кто отвернется от тебя, хорошенько подумай об этом!

— Да, ты будешь лицемерить до самого конца, но теперь я хорошо изучила тебя и нисколько в этом не сомневаюсь. Но как же доказательства? В чем они заключаются?

— Одно из них заключается в том, что граф де Ранкон был отравлен. Установить этот факт будет совсем не трудно, ибо это чистая правда.

— Так значит его отравил ты?

— Это уж придется решать суду. Кто мог получить выгоду от этого преступления? Только ты, прямая наследница своего мужа, чья смерть позволяет тебе соединиться с любовником. А что выигрывает от этой смерти Эркюль Шампион? Да ровным счетом ничего. Он просто теряет свое место, вот и все.

— Но ведь все знают о моей преданности покойному мужу…

— А что подумают люди об этой преданности, когда узнают, что уже через день после смерти графа Жоржа его неблагодарный брат, пренебрегая опасностью быть изгнанным из страны, вернулся сюда, чтобы подтвердить свои преступные клятвы? Лишь ты одна ухаживала за своим мужем во время его долгой болезни. Никто кроме тебя и всецело преданной тебе Розы не приближался к постели графа. И вот этот человек отравлен. Врачи легко смогут доказать это. Яд будет обнаружен везде — в сахаре, которым ты подслащала его чай, в потайных отделениях твоего бюро, даже в складках твоей одежды. Хочешь узнать, откуда этот яд? Я могу рассказать тебе.

Элен в ужасе смотрела на негодяя, не в силах вымолвить ни слова.

— Ты выкрала яд из дома аптекаря, где перевязывала рану одному из рабочих по имени Франсуа Лимель, которому в тот день раздробило молотом палец. Этот человек видел, как ты отсыпала в коробочку половину упаковки белого порошка. Коробочку и упаковку также обнаружат. Разве это не доказательства? Может быть, тебе этого мало? Тогда вот другое доказательство. Через несколько месяцев я захотел уволить Франсуа Лимеля, но по твоей просьбе оставил его на заводе. Ты защищала его, ибо он обещал тебе, что никому не расскажет об этом белом порошке.

— Все это жалкая ложь, — простонала Элен.

— Он поклянется в этом. Ты хотела доказательств? Ну что ж, ты их получила. Твое преступление неминуемо будет доказано! И всякий, кто захочет заступиться за тебя, а я буду в их числе, лишь повредит тебе. Факты подтасованы таким образом, что всякий, кто захочет защитить тебя, невольно станет твоим худшим врагом.

Помолчав немного, Шампион продолжал:

— Например, Роза предана тебе и убеждена в твоей невиновности, не так ли? Итак, что же она сделает и что скажет? Станет ли она отрицать любовную связь, существующую между тобой и Октавом? Да, она сделает это, но так неуклюже, что ложь ее сразу же станет очевидной.

— Но как же доктор! — вскричала Элен. — Доктор, лечивший Жоржа во время всей его болезни? Ведь он прекрасно знает, что я не отравляла мужа.

— Ты совершенно права, а я было совсем забыл о докторе. Да, он, конечно знает, что ты не отравила Жоржа, ибо врач знает все, и он, конечно, попытается оправдать тебя, причем пойдет даже дальше меня: он вообще станет отрицать сам факт отравления и тогда просвещенные коллеги из Парижа просто обвинят его в профессиональном невежестве. Вот какую выгоду ты получишь от свидетельства твоего доктора.

Чаша страданий графини переполнилась. Не в силах оказывать дальнейшее сопротивление, она откинулась на подушки, разразившись горькими рыданиями.