Александр Дюма - Волчицы из Машкуля

Можно понять глубокое и искреннее волнение Малыша Пьера, когда он переступил порог комнаты, где за его спиной осталось лежать холодное и бездыханное тело мужественного молодого человека, с кем он познакомился всего несколько дней назад, а относился к нему словно к давнему другу.

При мысли, что теперь ему предстоит в одиночку преодолевать трудности пути, которые бедный Бонвиль делил с ним вот уже четыре или пять дней, его храброе сердце сжалось: королевская рать потеряла только одного своего бойца, а Малышу Пьеру показалось, что он потерял целую армию!

Это было лишь первое зернышко кровавых семян, брошенных в землю Вандеи, и Малыш Пьер задавался тревожным вопросом: принесет ли посев что-нибудь другое, кроме траура и запоздалых сожалений, по крайней мере на этот раз?

Малыш Пьер не распорядился о похоронах своего товарища, боясь обидеть Марианну; какими бы странными ему ни показались убеждения этой женщины, он смог по-настоящему оценить ее возвышенные чувства и понять, что под суровой внешностью кроется добрая и глубоко религиозная душа.

Когда Мишель подвел лошадь к двери, он напомнил Малышу Пьеру, что дорога каждая секунда и их ждут друзья; Малыш Пьер, обернувшись к вдове Паскаля Пико, протянул ей руку.

— Как мне отблагодарить вас за то, что вы для меня сделали? — спросил он.

— Я ничего для вас не сделала, — ответила Марианна, — не изменив клятве, я лишь выполнила свой долг.

— Как, — спросил Малыш Пьер со слезами на глазах, — вы даже не хотите принять от меня вознаграждение?

— Раз вы так настаиваете, — ответила вдова, — то, когда вы будете молиться за тех, кто умрет за вас, не забудьте помянуть в своих молитвах и имена тех, кто был убит по вашей вине.

— Вы считаете, что я пользуюсь каким-то особым расположением у Бога? — произнес Малыш Пьер, невольно улыбнувшись сквозь слезы.

— Да, потому что, как мне кажется, судьбой вам предначертано страдать.

— Возьмите хотя бы вот это, — произнес Малыш Пьер, снимая с шеи медальон на тонком черном шелковом шнурке, — он сделан всего-навсего из серебра, но его освятил в моем присутствии сам папа римский и, отдавая, сказал, что Бог выполнит все пожелания, если они будут обращены к этому медальону, лишь бы они были справедливы и благочестивы.

Марианна, взяв в руки медальон, произнесла:

— Спасибо. С этим медальоном я буду молить Бога о том, чтобы он отвел от нашего края гражданскую войну и сохранил наше величие и свободу.

— Хорошо! — ответил Малыш Пьер. — Вторая половина вашего пожелания полностью совпадает с моими стремлениями.

И с этими словами с помощью Мишеля он вскочил на лошадь, которую молодой человек держал под уздцы.

Затем, кивнув на прощание вдове, они исчезли за забором.

Малыш Пьер некоторое время ехал, низко опустив голову, во власти глубоких и невеселых раздумий, покачиваясь в такт движениям лошади.

Наконец, сделав над собой усилие и словно пытаясь стряхнуть с сердца тоску и печаль, он обернулся к шедшему рядом Мишелю.

— Сударь, — произнес он, — то, что я знаю о вас, позволяет вам полностью доверять: во-первых, вы предупредили вчера о приближении солдат к замку Суде; во-вторых, вы прибыли сегодня за мной по поручению маркиза и его прелестных дочерей; мне только остается узнать главное — ваше имя. В силу известных обстоятельств у меня не так много друзей, чтобы я мог позволить себе разбрасываться ими.

— Я барон Мишель де ла Ложери, — ответил молодой человек.

— Де ла Ложери? Послушайте, сударь, мне кажется, что я не в первый раз слышу это имя.

— Именно так, сударыня, — ответил молодой барон, наш бедный Бонвиль сопровождал ваше высочество к моей матери…

— Постойте, что вы такое говорите? «Ваше высочество»? К кому это вы обращаетесь? Здесь нет вашего высочества, перед вами бедный крестьянин по имени Малыш Пьер.

— Сущая правда; пусть Мадам извинит меня…

— Опять?

— Так вот, бедняга Бонвиль сопровождал вас к моей матери, когда я имел честь вас встретить и отвести в замок Суде.

— Таким образом, я вам уже трижды обязан. О! Как ни велики услуги, которые вы мне оказали, я не боюсь показаться неблагодарным, ибо надеюсь, что настанет день, когда смогу щедро вознаградить вас за все.

Мишель пробормотал что-то в ответ, но его собеседник не расслышал его слов. Однако было бы ошибочно сказать, что на молодого человека не произвела впечатления речь Малыша Пьера, и с этой минуты, хотя он изо всех сил старался не нарушить полученный приказ, он с удвоенной заботой и почтением стал относиться к тому, кого сопровождал.

— Но мне кажется, — нарушил молчание Малыш Пьер после некоторого раздумья, — из слов господина Бонвиля я понял, что ваша семья не разделяет роялистские взгляды.

— Именно так, суда… госпо…

— Зовите меня Малыш Пьер или же не зовите меня никак — тогда вы никогда не попадете в неловкое положение. Итак, я имею честь ехать рядом с вами потому, что ваши политические взгляды изменились?

— Что произошло очень быстро! В моем возрасте политические взгляды, оставаясь на уровне чувств, еще не успевают стать убеждениями.

— Вы еще слишком молоды, — произнес Малыш Пьер, взглянув на своего проводника.

— Мне скоро пойдет двадцать первый год.

Малыш Пьер вздохнул.

— Прекрасный возраст, — сказал он, — чтобы любить и сражаться.

Из груди молодого барона вырвался глубокий вздох, на что тут же обратил внимание Малыш Пьер и едва заметно улыбнулся.

— Ах! — снова заговорил Малыш Пьер. — По этому вздоху я понял причину вашего перехода в другой лагерь, о чем мы только что говорили! Могу поспорить, что тут не обошлось без прекрасных женских глазок, а если бы солдатам Луи Филиппа вздумалось вас обыскать, они бы наверняка нашли у вас платок, особенно дорогой вам тем, что вышит ее рукой, а не из-за символики его цвета.

— Могу вас заверить, сударыня, — пробормотал Мишель, — причина в другом.

— Не надо, вам вовсе не надо оправдываться: господин Мишель, вы совершили поистине рыцарский поступок. Хотя бы потому, что мы обязаны женщинам своим рождением или хотим на них походить, и нам не следует забывать, что герои почитали прекрасных дам почти так же, как Бога и короля, соединяя всех троих в одном девизе. Теперь вы больше не будете стыдиться вашего чувства? Ведь именно ваша влюбленность вызывает у меня наибольшую симпатию к вам. Клянусь чревом Христовым, как говаривал Генрих Четвертый, что с армией из двадцати тысяч влюбленных я бы легко покорил не только Францию, но и весь мир! Теперь вам остается назвать имя вашей красавицы, господин барон де ла Ложери.

— О! — вздохнул Мишель с самым сконфуженным видом.

— А! Вы очень скрытны, молодой человек! Примите мои комплименты; это качество тем более ценно в наши дни, что оно встречается все реже и реже; однако поверьте мне, барон, что вашему спутнику можно довериться, если вы предупредите, что не следует разглашать ваш секрет. Хотите, я вам помогу? Могу поспорить, что мы направляемся навстречу даме вашего сердца?