Томас Майн Рид - Белый вождь

– Пресвятая Богородица! Это он! – подтвердил самбо. – Невозможно поступить безрассуднее. Развалился у костра! Конечно, он и не подумал, что мы можем выследить его такой темной ночью.

– Тсс! Собаки с ним нет, он – наш. Молчи, дружище Пепе, и вперед!

Мулат направил лошадь несколько ниже, к берегу Пекоса, на некотором расстоянии от рощи. Самбо следовал за ним. Оба молчали, но скакали быстро, ибо, найдя жертву в удобном для них положении, они спешили воспользоваться случаем. Они не раз охотились здесь за оленями и потому хорошо знали эту местность. Достигнув берега и привязав к ивам лошадей и собак, приятели тихо отправились к роще. Они, впрочем, не придерживались особенных предосторожностей, уверенные, что застанут Карлоса спящим. Мог ли он подозревать об их присутствии? Считая, что они находятся далеко, он поддался усталости, а так как ночь была холодной, то он позволил себе зажечь костер, без которого ему не удалось бы уснуть ни на минуту. Все казалось преследователям совершенно естественным.

Не колеблясь, охотники подошли к опушке рощи и заползли в кустарник. Было тихо, ветерок едва шевелил листьями, и слышались только журчание воды, отдаленный шум водопада, вой степных волков да жалобный крик ночных птиц. Охотникам трудно было тайно пройти через густые заросли, но они до такой степени освоились с лесом, что даже не наступали на сухие сучья, разумеется, вообще не думая об этом, не ломали ветвей и почти не задевали листьев. В траве они ползли неслышно, как змеи. На поляне царила глубокая тишина. Яркий свет костра позволял различить лошадь охотника на бизонов и ее хозяина, уснувшего тут же. Лассо, закинутое на шею животного, было обмотано другим концом вокруг руки спящего. Последний лежал в сапогах, при шпорах и в сомбреро.

Лошадь встрепенулась, ударила копытом о землю и снова успокоилась. Почуяла ли она дикого зверя? Нет – хуже. На опушке появилась человеческая фигура: по желтому цвету лица, озаренному пылавшим костром, легко было узнать мулата Мануэля.

Несколько секунд он внимательно присматривался, как и его приятель. Глаза у обоих сверкали злобной радостью, торжество переполняло их, они уже видели жертву в своих руках!

Охотники, однако же, опять скрылись, чтобы появиться в другом месте, более удобном для выхода, у самой земли, где кустарник не так густ. Они поползли на животе подобно двум гигантским ящерицам, один по следу другого. Мулат полз впереди, с ножом в правой и с ружьем в левой руке, готовый броситься на Карлоса.

Спящий спокойно лежал, и на траву падала длинная тень от его тела. Мануэль заполз в эту тень, приближаясь с этой стороны для большей безопасности. Когда он очутился шагах в трех от распростертого тела, то быстро подобрался, привстал на колени, готовясь прыгнуть вперед, и яркий свет костра озарил его физиономию.

Его час настал.

В роще раздался выстрел карабина, в тот же момент яркая вспышка сверкнула на вершине виргинского дуба, стоявшего при входе; мулат сделал прыжок, протянул руки вперед, испустил страшный крик, закачался и, уронив нож и ружье, полетел прямо головой в костер.

Вообразив в растерянности, что выстрелил притворившийся спящим человек, самбо кинулся на него и с яростью вонзил в него свой нож, но в ту же минуту с воплем ужаса отпрянул назад и, не подумав спасать упавшего приятеля, исчез в кустарниках.

Лежавшая фигура оставалась неподвижна, а полуобнаженный человек спустился прямо с дуба. Раздался свист на поляне, и лошадь, увлекая за собой лассо, прискакала к дереву. Полуобнаженный человек бросился на седло и во весь опор поскакал по долине.

Кто же все-таки лежал у костра? Мы постараемся объяснить это читателю, который, конечно, уже разгадал хитрость, придуманную Карлосом. Нет, это не он лежал у костра, хотя там была вся его одежда: плащ, шляпа, сапоги со шпорами! Но Карлос, полуголый, соскочил с дерева и умчался на вороном коне!..

Прибыв на поляну, Карлос сразу же тихонько уложил на мягкую траву раненого Бизона, но прежде чем перевязать его, он приступил к осуществлению замысла, созревшего во время последнего перехода. Он ослабил уздечку и оставил пастись коня.

Карлос притащил сухих веток и сучьев, сложил на середину полянки, зажег их и устремил взор на кактусы, которым свет от костра придавал вид каменных колонн. Он срезал одну из самых больших из них, разрезал ствол и ветви на части разной длины и оттащил их к костру. Конечно, он не имел намерения подкидывать в костер эти сырые дрова, которые скорее погасили бы, нежели усилили пламя. Нет, у Карлоса были другие намерения. Он разложил куски по возможности таким образом, чтобы, сложенные вместе, они величиной и очертанием представляли бы подобие человеческой фигуры, придал им соответствующую позу и покрыл сверху широким плащом. Из пучков травы сделал шар и состряпал голову, на которую нахлобучил свою шляпу как бы для защиты спящего от сырости и москитов.

Так как обычно все охотники спали ногами к огню, для Карлоса было чрезвычайно важно аккуратно соорудить нижние конечности, но с этим пришлось повозиться. На цилиндрические обрубки дерева он надел свои сапоги и прикрыл их полой плаща. Кожаные сапоги остались с огромными шпорами, которые издали блестели в ярком свете пламени и были видны издали. Устроив как следовало чучело, он осмотрел с разных сторон поляну и остался доволен своим изобретением.

Приблизившись затем к огню, Карлос свистнул, и лошадь прибежала по его зову. Он замотал поводья за луку, что служило умному животному приказанием, чтобы оно перестало пастись и спокойно оставалось на месте до нового распоряжения. Охотник развернул лассо, привязанное к кольцу на удилах, и свободный конец веревки спрятал под складками плаща, чтобы казалось, будто бы спящий держит его в руке.

Карлос снова обошел вокруг поляны, внимательно осматривая свою выдумку, но все было так ловко прилажено, что могло обмануть самого проницательного наблюдателя. Подложив охапку сухого валежника в костер, охотник начал осматривать деревья, растущие вокруг полянки, и выбор его пал на один огромный дуб, длинные горизонтальные ветви которого простирались от ствола на большое расстояние. Ползучие растения вились вокруг дерева в увеличивали густоту его листвы. Это дерево выглядело, как огромный тенистый шатер.

«Этот старый дуб как раз удобен для меня, это то, что мне нужно, – подумал Карлос. – Он шагах в тридцати – именно на верный выстрел. Они не войдут через аллею. Если же, впрочем… но нет, они прокрадутся по берегу Пекоса под прикрытием деревьев, под ивами. Теперь пора подумать о Бизоне».

Карлос осмотрел собаку, которая оставалась на том месте, где он положил ее, и понял, что раны не смертельны, но рубцы останутся на всю жизнь, а кровь начинала сгущаться. Куда же его девать?