Александр Беляев - Среди одичавших коней

Осматривая неизвестного, Бойко несколько раз поймал и его скользящий, испытующий взгляд. И Бойко невольно осмотрел себя. Но на нем был также мало говорящий «сборный» костюм: старенький френч, черные брюки до колеи, обмотки и тяжелые солдатские «танки».

– Раздевайтесь. Сейчас я чай приготовлю, – сказал хозяин пещеры, – дождь утихает. – И он вышел из пещеры, чтобы зачерпнуть воды в котелок.

Бойко быстро разделся, развесил одежду у костра, вынул из кармана френча револьвер и уселся на землю, положив револьвер рядом с собой, под сухие ветки.

Вернувшись, неизвестный молча повесил котелок над огнем и уселся, поджав под себя ноги, иногда поправляя сучья в костре.

Рядом с костром лежала груда сухого хвороста. Неизвестный запустил руку в хворост и начал шарить, бросая исподлобья испытующие взгляды на Бойко. И Бойко вновь насторожился. Быть может, хозяин пещеры предложил ему раздеться только для того, чтобы обезоружить? Но Бойко не так-то легко поймать в ловушку. И, следя через пламя костра за каждым движением неизвестного, Бойко провел себе рукой по голой груди, боку, бедру, – как будто растирая их, – опустил руку до земли, нащупал холодную рукоятку револьвера и перевел рычажок на «огонь». Неизвестный запускал свою руку в груду хвороста все глубже, что-то пробурчал, пошарил, вынул небольшую жестяную коробку и поставил ее возле себя. Успокоенный, Бойко сделал рукою массаж в обратном направлении и положил руку на колено,

Оба молчали. Каждый из них понимал, что от этих первых моментов зависит многое. Если они узнают, что один из них красный, а другой белый, то что останется им делать? Броситься друг на друга, или разойтись в разные стороны, или же, наконец, заключить перемирие? Может быть, это было бы разумнее всего: они поставлены в такие условия, когда приходится вести борьбу с природой.

И Бойко уже хотел бросить эту игру в жмурки, но одна мысль остановила его. Что будет дальше, когда они узнают, с кем имеют дело? Одинокие люди любят поговорить. У каждого накопилось много злобы против врага. И если они враги, – их разговор неминуемо, рано иль поздно, перейдет в смертельную схватку. Инстинкт самосохранения противился этому. Хотелось хоть вот этот вечер провести спокойно у костра, обсушиться, выпить горячего чая… «Неужели, у этого пещерного жителя есть даже чай?» – думал Бойко.

– Чай хоть не китайский, – сказал неизвестный, как бы угадав мысль Бойко, – но пить можно. Тут всякая петрушка: душистые травы, кизил. – Он взял жестяную коробку, засыпал чаю в котелок и вдруг, повернувшись к Бойко, сказал:

– Послушайте, вот что. Меня зовите просто Петр. А вас как прикажете звать? Надо же нам как-нибудь называть друг друга, если нас свел случай.

– А меня зовите Иван, – отвечал, улыбаясь Бойко. Он понял, что пещерный житель также не спешит оформить положение.

– Ну вот и прекрасно, – и человек, назвавшийся Петром, бросил в котелок крупинку сахарина. – Вот и чай готов. Стакана вам предложить не могу. Придется воспользоваться вот этой банкой из-под консервов. – И «Петр» подал «Ивану» горячую жестяную банку.

– А я могу предложить вам лепешек, – сказал Бойко, вынимая из мешка мокрые от дождя лепешки.

Бойко с удовольствием тянул пряно пахнувшую, сладко-горькую жидкость.

– Правда, хорошо? Вроде чая с кофеем! Только сливок не хватает.

Покончив с чаем, Петр по-мужицки вытер усы тыльной частью кисти руки. «Нет, офицер так не вытрет губы, – подумал Бойко, – или он одичал в своей пещере, или… а может быть, это уловка?»

Петр подошел к кровати, вытащил из-под нее старые татарские чувяки, надел их на босу ногу, взял винтовку и сказал:

– Ну, я пошел. Вы можете спать на моей кровати. До утра я не вернусь. У меня, знаете, такая привычка: днем спать, а ночью бродить. – Заметив взгляд Бойко, скользнувший по винтовке, Петр добавил:

– Может, какую-нибудь спящую птицу подстрелю. У меня глаз зоркий. Спокойной ночи. – И Петр вышел.

«Хищный зверь выходит на добычу ночью», – подумал Бойко и подошел к выходу из пещеры. – Переночую, и завтра в путь, – решил он.

От догоравшего костра тянуло дымом, и этот запах смешивался с запахом ночной сырости освеженного дождем леса. Гроза прошла. Обрывки туч, как отставшие отряды великой армии, быстро летели над лесом. Полная луна ныряла между туч. Далеко внизу серебрилось море. У самого горизонта чернел силуэт парохода. Отсюда он казался маленьким, как игрушка. Но эта игрушка имела три трубы, оставлявшие позади себя длинную полосу черного дыма, и, вероятно, была хорошо вооружена.

«Военный корабль», – подумал Бойко. И его вдруг потянуло из этого тихого леса, зачарованного луной и ночными шорохами, туда, где дышит бурей великая борьба… «Рыбаком, монахом, чертом, дьяволом, а проберусь к своим», – думал Бойко, вспоминая товарищей.

Где-то далеко прозвучал выстрел. «Вероятно, Петр охотится. Кого подстрелил он? Птицу, горную козу, или, быть может, человека? Что удерживает его здесь, в лесу, если он белый? Или он еще не знает?…»

Думы Бойко неожиданно были прерваны шумом, раздавшимся слева от пещеры. Скоро ухо Бойко уловило лошадиный топот и ржанье. Сучья трещали в лесу, как будто сюда на поляну несся отряд конницы. Бойко с недоумением поднялся и устремил взгляд в чащу леса, откуда слышался приближающийся топот. Что за непостижимая вещь? Может быть, он в самом деле еще лежит в доме татарина и бредит, и все это: встреча с пещерным жителем и этот корабль на горизонте, и звук несущейся конницы – только бред?…

Еще минута – и вдруг Бойко увидел коня, выбегавшего из чащи. Он хромал на правую переднюю ногу и, тем не менее, мчался, как будто за ним гналась стая волков. Без узды, со сбившимся на бок седлом, задрав голову и оскалив зубы, ослепительно сверкнувшие на лунном свете, он перепрыгнул через ручей, добежал до середины поляны, протяжно заржал, круто повернул налево, спустился по отлогой поляне и скрылся в лесу. Вслед за ним на поляну выбежало еще несколько коней. Большинство из них не имело никакой упряжи, несколько коней было оседлано, у иных осталась одна подпруга. Они заржали в ответ удалявшемуся вожаку, сделали такой же крутой поворот и скрылись внизу. Все это длилось не больше нескольких секунд. Шум удалявшегося табуна постепенно утихал.

Бойко пощупал свою голову. Не сходит ли он с ума? Он не знал, что подумать. Как будто здесь, недалеко от него, произошло кровавое сражение… Но почему не уцелело ни одного всадника? И почему он не слыхал выстрелов?… Только один. Но что означал он? Бойко вдруг почувствовал необыкновенную слабость. Ноги его дрожали, как будто он только что поднялся после болезни. Он повалился на постель и забылся тревожным сном.