Михаил Голденков - Три льва

Великий визирь расположил отряды янычар и контингенты молдавского и валашского хозяев цепью длиной около шести верст, чтобы обстреливать город с расстояния до трех верст. На правом фланге стал визирь Мустафа, на левом — Кара Мустафа. В центре осадой командовал сам Кепрюлю, поскольку это было как раз напротив Нового замка. Тут сосредотачивались главные силы янычар во главе с визирем Абдурахманом. Каменец полностью отрезали от внешнего мира татарские чамбулы и казаки Дорошенко с восемнадцатью пушками. Они прибыли под стены города 16 августа и разместились на орынинских полях. На каждом фланге поставили по батарее, в центре — две батареи. В тылу правого фланга стоял шатер султана, откуда он мог наблюдать за ходом битвы.

Масштабные боевые действия, впрочем, пока никто не вел. К стенам Каменца подъехали парламентеры, и черниговец Мыслишевский поехал с ними разговаривать. Его отвели к визирю Субхана-Казиму, который предложил или воевать, если у осажденных достаточно сил, или согласиться на переговоры о сдаче города. Мыслишевский начал тянуть время, говорить о перемирии на неделю, но ему отказали. Встреча так и не дала результата ни тем, ни другим.

На рассвете 18 августа в поле зрения появились новые войска турок, а с ними и сам повелитель Мехмед IV. Каждый паша вел войско своего пашалыка. Под бой барабанов, визг дудок в едином огромном войске шли европейцы, азиаты, африканцы… За ними буйволы и мулы тащили груженые повозки полного снаряжения и провизии обоза. Пестрым этим полчищам, казалось, не было числа. В течение всего дня под город прибывали все новые и новые полки Порты. С самых высоких башен Каменца не видно было края этого вавилонского воинства…

— Алла! Алла! — разносило эхо по скалам и лесам молебные крики турецкого воинства…

В этот же день начался сильный артиллерийский обстрел крепости. Ядра летели на головы защитников города, крошили стены, башни и скалы, впивались черными яблоками в стены домов, поджигали деревянные крыши… На следующий день начались атаки на Новый замок… Раз за разом турки, ощетинившись лестницами, под грохот барабанов и крики «Аллах Акбар!» шли на штурм. Раз за разом защитники мужественно отбивались. Но и замку пришлось туго — ядра пробивали окна, сотрясали стены, пару раз внутри вспыхивал пожар от каленых ядер, однажды туркам удалось взобраться на стену, но после ожесточенной схватки их сбросили… Защитники понесли и первые серьезные потери. Атаки тем временем продолжались до полной темноты. Утром вновь появились парламентеры. Для старосты Потоцкого принесли письмо от великого визиря Кепрюлю. Он призывал капитулировать в обмен на свободный выход и безопасность тех, кто останется в крепости. В случае отказа обещал всех вырезать.

В это время в самом городе между епископом Ланцкоронским и Потоцким начался спор. Священник намекал на благоразумие сдачи города, чтобы, как того обещает султан, сохранить жизнь прихожанам.

— Больше мне таких намеков не делайте, святой отец! — зло окрысился на епископа Потоцкий, и тот смутился.

— Нет, я не то имел в виду, а и сам готов умереть за веру Христову. Я о прихожанах просто думаю.

— Мы бастион веры Христовой! Первый бастион! — почти кричал Потоцкий. — И один наш христианский воин десятерых басурман стоит!.. Я не зря произносил клятву в соборе. Нет — вот мой ответ султану! Пусть убираются да заплатят контрибуцию за принесенный ущерб. Только такой договор я подпишу!..

Несмотря на то, что теперь основной целью был Новый замок, где из пушек метко палил по туркам Михал Радзивилл, у Русских ворот полного спокойствия все равно не наблюдалось. Турки не бросили попытку пробиться в город через это, как им казалось, слабое место. Правда, теперь они подтащили пару тяжелых орудий и принялись обстреливать позиции каменчан, нанося заметный урон. Кмитич огрызался, и пару раз весьма успешно, перебив обслугу одной из пушек. Но убитых турок тут же заменяли новые пушкари. Тем не менее турки вскоре оттащили орудия, убедившись в небезопасности такой затеи. Вновь пошла в атаку пехота, но картечь и пули мушкетеров остановили и этот приступ. Турки меж тем активно копали апроши, рыли шанцы и закатывали туда осадные орудия.

— Грамотно работают, басурмане, — с досадой говорил Кмитич, рассматривая позиции захватчиков через подзорную трубу.

И вот в город доставили очередное обращение, уже самого султана: драгуны притащили парламентера с письмом, где султан хвастался числом своей армии и предлагал сдать город за жизнь всех его защитников. «А если вздумаете сопротивляться моей несметной силе, то все от холодной стали погибнете», — писал султан. Ответ отписали на турецком, заверяя султана, что Каменец никто сдавать не намерен.

Но епископ Ланцкоронский и генерал подольский послали султану свое письмо, в котором просили его о перемирии сроком на четыре недели. Эта весть жутко всполошила всех. Дело едва не дошло до мордобоя.

— Что же это такое! — кричали русинские шляхтичи, не стесняясь, в лицо епископу. — Пока мы кровь проливаем да турку прикурить даем, за нашими спинами ксендзы о мире с турками судачат?!

Епископа бы точно побили, если бы не Потоцкий с Володыевским, которым самодеятельность Ланцкоронского, впрочем, также не понравилась.

— Я лишь о перемирии договариваюсь! На пользу нам же! Чтобы войск Собесского дождаться! — оправдывались генерал и епископ, но шляхта напирала:

— Нам нет никакой выгоды сидеть месяц без дела! Припасы зря прожирать да штаны до дыр просиживать. Мы, может, за этот же месяц султана на саблю возьмем!

— Глупости вы все говорите! — заступался за епископа Михал. — Месяц — это большой срок. И не мы, а нас могут за месяц на меч взять! Собесского дождаться было бы очень даже хорошо, ибо нас так мало, что и неделю не продержимся с такими потерями!

— Верно, — заступался за друга и Ланцкоронского Кмитич, который до сих пор не вмешивался в дела крепости, ощущая себя здесь прежде всего гостем, — нужно обязательно время потянуть…

Правда, Кмитичу уже начинало казаться, что на помощь Собесского рассчитывать не приходится.

— Как ты думаешь, придет ли Ян нам на выручку? — тихо спрашивал Кмитич Михала. — Мне в это уже не верится. Чувствую, не придет, мерзавец.

— Даже если его войска подойдут, у турок здесь большая армия и пробиться к городу ему будет трудно, — соглашался Михал, — но это воодушевит всех защитников крепости! Мы будем делать вылазки и, возможно, объединенными усилиями остановим султана!

— Хорошо бы, — кивал Кмитич, — но, черт побери, где же этот Собесский?..