Георг Борн - Бледная графиня

– Но что же мне делать? – вскричала Лили. – Мне не нужны эти деньги, лишь бы кончилась ужасная неопределенность, в которой я оказалась, и прекратились злые козни против меня.

– Что бы ни случилось, графиня, не теряйте мужества и положитесь на меня. Знайте, я – с вами.

В эту минуту послышался звон колокольчика и вошедшая экономка доложила, что некий господин желает видеть доктора и говорить с ним.

Гаген простился с Лили и пошел к себе в кабинет. Он был очень удивлен, увидев там судебного врача Феттера.

– Здравствуйте, любезный коллега, – сказал тот, протягивая руку. – Мне нужно переговорить с вами по одному делу.

– Прошу садиться. Слушаю вас.

– Вы уже знаете, какой новый оборот приняло это дело с молодой графиней Варбург?

– Понятия не имею, – сказал Гаген.

– Разве вам не сообщили? – удивился Феттер. – В таком случае должен сообщить вам, что речь идет об освидетельствовании психического состояния находящейся в вашем доме особы.

– Но она здорова! – воскликнул Гаген.

– Физически здорова, – поправил Феттер. – А ее психическое состояние нуждается в освидетельствовании.

– Что вы хотите этим сказать, уважаемый коллега?

– Только то, что сказал. И очень может быть, что результатом такого освидетельствования будет признание умственной неполноценности этой особы.

Гаген недоверчиво взглянул на судебного врача.

– Неужели вы думаете, что я не обнаружил бы каких-нибудь отклонений от нормы?

– Я вполне уважаю ваши знания и опыт, любезный коллега, но позвольте заметить вам, что, видя эту особу постоянно, вы привыкли и невольно испытываете к ней сострадание, смотрите на нее совершенно не так, как смотрел бы человек посторонний и беспристрастный.

– Это может быть, – согласился Гаген.

– Я знал, что вы как человек умный поймете меня. То, зачем я пришел, не более чем очередной этап происходящего следствия. Ничего другого за этим не кроется. Я как врач давно подозреваю, что здесь имеет место любопытная психиатрическая загадка, совершенно особый род умственного расстройства. Вы знаете так же хорошо, как и я, сколь многоликой бывает эта болезнь и как много людей ей подвержены, причем не только они сами, но и окружающие до поры до времени ни о чем не подозревают. И вдруг – внезапное обострение, и болезнь, много лет протекавшая в скрытой форме, становится всем очевидной.

– И с этим трудно спорить, – согласился Гаген.

– Вполне естественно, – продолжал Феттер, – есть основания подозревать, что мы имеем дело именно с таким случаем. Вот я и хочу удостовериться, так ли это. Скажите, а вы сами не замечали в вашей пациентке чего-нибудь такого, что подтвердило бы мое предположение?

– Нет, – твердо сказал Гаген, – ничего подобного я не замечал, да мне и в голову не приходило искать в девушке какие-нибудь признаки умопомешательства, пусть даже временного. Убежден, что, думая таким образом, вы совершаете в отношении данной особы врачебную ошибку.

– Позвольте вам заметить, что подобного рода больные часто ведут себя весьма благоразумно, чем невольно вводят в заблуждение наблюдающих за ними врачей. В данном же случае я высказываюсь за такую точку зрения потому, что она не мне первому пришла в голову. Надеюсь, мне удастся доказать справедливость моих опасений.

При этих словах Гаген откровенно испугался. Судебный врач высказал свой диагноз в такой решительной форме, что можно было ожидать чего угодно. Тем более что Феттер был известен как человек упрямый, никогда не изменяющий высказанного однажды мнения.

Такие люди, несмотря на доброту и честность, порой бывают очень опасны.

– Что ж, уважаемый коллега, прошу, если в том есть необходимость, произвести освидетельствование, – сказал Гаген, не желая противоречить Феттеру, чтобы не возбудить его упрямство. – Мой дом всегда в вашем распоряжении.

– Я так и думал! – весело воскликнул Феттер, фамильярно похлопав Гагена по плечу. – Должен сказать, что вы очень ловко взялись за дело, чтобы создать себе имя и прибрести хорошую практику. Вы начали с того, что стали помогать бедным, – это уже прекрасная возможность снискать у жителей популярность. А скажите, вас вызывают ночью?

– Очень часто.

– И вы никому не отказываете?

– Никому и никогда, – ответил Гаген и с улыбкой добавил: – Коллега, уж не испытываете ли вы ко мне профессиональную ревность?

– Ревность? Я к вам? Ха-ха-ха! Мне ли этого бояться? Я здесь уже двадцать лет. Но вернемся к цели моего сегодняшнего визита. Молодая девушка не должна знать, что я пришел ее освидетельствовать. Только в этом случае она будет давать правильные ответы на мои вопросы, а я уж сумею во всем разобраться сам. Говорила ли она вам когда-нибудь о своем прошлом?

– Очень часто.

– Но в этом прошлом она всегда фигурировала как графиня Варбург?

– Всегда.

– Странно… – заметил доктор Феттер. – Подобные доверительные рассказы часто обнаруживают то, чего нельзя выведать другим способом. Ну хорошо, будем надеяться, что мне удастся разъяснить эту непонятную историю.

– Этим вы окажете правосудию большую услугу, – заметил доктор Гаген с едва уловимым сарказмом.

– О, мне это нередко удавалось, – без излишней скромности заметил Феттер. – Пойдемте. Молодой девушке вы меня представите как вашего дальнего родственника.

Гаген повиновался и повел доктора Феттера к Лили, которой и представил его как своего друга.

– Какая она хорошенькая, – прошептал доктор, затем шагнул к Лили и взял ее за руку, стараясь незаметно прощупать пульс.

– Я совершенно спокойна и здорова, доктор Феттер, – сказала Лили.

Доктор вздрогнул от неожиданности.

– Разве вы меня знаете? – удивленно спросил он.

– Конечно. Несколько лет назад, когда я была еще совсем маленькой, вы приехали к нам в замок и лечили меня от коклюша.

– Совершенно верно! – воскликнул удивленный Феттер. – У вас прекрасная память. Вероятно, вы и после этого видели меня?

– Да, после этого я еще раз или два видела вас, проезжая по городу.

Доктор Феттер сделал вид, что поверил объяснению девушки, хотя на самом деле это было не так. Замечание о коклюше соответствовало действительности, но Феттер считал, что умалишенные часто бывают наделены как бы двойным зрением и рассказывают о таких вещах, которые, казалось бы, им совершенно неизвестны.

Он поговорил с Лили еще некоторое время, попросил рассказать все, что ей было известно о том роковом вечере во время грозы, а сам внимательно наблюдал за ней.

На следующий день он пришел снова, но ни словом не обмолвился Гагену о результатах своих вчерашних наблюдений, а сообщил, что в два часа дня девушка должна быть в церкви, так как решено предъявить ей найденный в пропасти труп и таким способом попытаться получить от нее еще какие-нибудь показания.