Симона Вилар - Поединок соперниц

В этот миг невеста сумела высвободить руку и вытащила кляп.

— Вы не имеете права! Это против законов божеских и человеческих! Преступники!

И тут же графиня бросилась к ней и наотмашь ударила по щеке.

— А с моим мужем, девка, по каким законам ты жила?

Ее оттеснил Хорса, велев не вмешиваться. Сейчас не время сводить счеты. Но Гита, воспользовавшись заминкой, вывернулась и метнулась прочь, призывая на помощь. Слава Богу, врата собора были закрыты, и ей не удалось быстро отодвинуть тяжелый засов. Почувствовав, что преследователи уже рядом, она бросилась в сторону и заметалась среди колонн храма.

Положение становилось все более напряженным — вопли Гиты могли всполошить всю округу. Наконец ее настигли и схватили люди Хорсы.

И снова тан тащил к алтарю свою упирающуюся и рвущуюся невесту.

— Начинай, поп! Клянусь кровью Хенгиста, медлить больше нельзя!

Я торопливо раскрыл книгу и, сбиваясь и перескакивая, стал произносить нужные слова. Главное — совершить обряд. А сопротивление невесты не имеет значения. Разве мало девиц в наших краях не по своей воле предстали перед алтарем!

— Ответь, Хорса, сын Освина и Гунхильд из Фелинга, берешь ли ты эту женщину в жены? Обещаешь ли хранить ей верность, заботиться о ней и…

— Да, будь ты проклят, поп, да!..

Но тут Гита проговорила:

— Брак не может быть заключен по той причине, что я сейчас не чиста! [99] Эвфемизм, означающий, что в настоящее время у женщины период месячных.

Мы оторопели. Брат Дэннис, размахивавший кадилом, кашлянул.

Я же просто вышел из себя. Невеста не может предстать перед алтарем в такие дни — святая правда. Но каково бесстыдство — заявлять об этом во всеуслышание! Эта женщина и в самом деле не имеет ни малейшего представления о стыдливости и достоинстве!

— Венчай, Ансельм! — потребовал Хорса.

— Венчайте, святой отец! — вторила ему леди Бэртрада. — Эта девка лжет.

Я растерялся. Скоро полночь, и уже через несколько минут приор приведет монахов на молитву. Весьма нежелательно, чтобы они застали всех нас здесь.

— Брат Дэннис, — я повернулся к писцу, — сейчас ты выпроводишь присутствующих через северный вход. Леди Гиту пусть отведут в скрипторий — там сейчас никого нет. Ты оставишь там невесту с женщинами графини, дабы те обследовали ее и убедились, верно ли то, о чем она заявила.

Гита повиновалась моему решению с охотой, и я понял, что она не солгала.

Всю полуночную службу нам пришлось таиться в моей монастырской опочивальне. Вскоре вернулась Маго, взглянула на графиню и кивнула. Леди Бэртрада лишь повела плечом, и на ее лице появилась брезгливая гримаса.

— Так или иначе, но ты сделаешь это, Ансельм!

Но я медлил, и только брат Дэннис понимал причину моей медлительности. Этот брак мог быть с легкостью признан недействительным. Во-первых, невеста не исповедовалась перед венчанием, во-вторых — само ее состояние и, наконец, в-третьих — сейчас время Великого поста, когда ни в одном христианском храме Европы не совершается таинство брака.

Остается единственный довод — венчание в нарушение всех правил было необходимо ради возвращения к достойной жизни нераскаянной блудницы. Этими соображениями я и поделился с Бэртрадой. Чувства чувствами, но графиня разбиралась в законах достаточно, чтобы понять — в спорном случае Эдгар, как опекун, сможет забрать у нас свою подопечную вплоть до разрешения конфликта, а там, глядишь, и доказать недействительность совершенного таинства.

Выслушав меня, графиня заколебалась. Но поразмыслив, предложила спрятать Гиту в одном из подземелий аббатства и дождаться, пока у нее не прекратятся женские немочи. За это время она присмиреет, исповедуется, а там, глядишь, и примет мужем Хорсу. Что касается поста — бывали случаи, когда ввиду исключительных обстоятельств совершенный в это время обряд венчания признавался законным.

Пока мы судили да рядили, приблизилось время хвалин [100] Хвалины — служба в монастырях, совершаемая в три часа ночи. , и мы были вынуждены переждать и эту службу. Но едва монахи удалились, Хорса накинулся на нас с расспросами. И то, что он услышал, привело его в ярость.

— Тысяча демонов! Вы втянули меня в это дело, а теперь на попятный? Решили затаиться, выждать, оттянуть время, но одно вам невдомек: по нашему следу пустят ищеек, и рано или поздно станет известно, куда я поскакал с похищенной женщиной. Думаете, много надобно труда, чтобы это вызнать? И я не поручусь, что люди из Гронвуда не появятся здесь с минуты на минуту. Так что ты, Ансельм, сделаешь свое дело немедленно. Ибо если все откроется до того, как мы с Гитой станем мужем и женой, и меня схватят — клянусь всеми духами фэнленда, я не буду скрывать, кто толкнул меня на похищение.

Каков мерзавец! Однако в одном он прав — всякая задержка может погубить дело. Если же дойдет до разбирательства и епископы соберутся, чтобы вынести вердикт о законности совершенного мною обряда, графиня наверняка сумеет заставить короля повлиять на их решение. Видит Бог, впервые я был доволен тем, что нами правит король, который держит под пятой даже Святую Церковь.

И вновь под своды храма ввели Гиту Вейк. Я заметил, что она едва держится на ногах. Вспышка предыдущей активности, да и все пережитое подточили ее силы.

Я снова встал у алтаря, а один из стражей держал заранее приготовленные кольца.

— Ты, Хорса, сын Освина и Гунхильд, берешь ли эту женщину, Гиту из рода Вейк, в жены?

— Да!

— Ты, Гита из рода Вейк, берешь ли Хорсу, сына Освина и Гунхильд из Фелинга, в мужья?

Никто и не ждал от нее ответа. Гита молча стояла, поддерживаемая двумя слугами Хорсы. Лицо ее было отрешенным, взгляд застыл.

Я продолжал:

— Повинуйтесь друг другу в страхе Божьем. Муж, почитай и оберегай свою супругу перед Богом и людьми. Жена, повинуйся своему мужу, так как отныне он господин твой и глава семьи, как Христос глава Церкви…

При этих словах Гита внезапно осела на руках слуг, голова ее запрокинулась. Она потеряла сознание.

Хорса кинулся было к невесте, но леди Бэртрада велела ему не суетиться.

— Заканчивай, Ансельм!

Я повиновался, кое-как промямлил положенное и велел подать кольца, приказав Хорсе надеть одно на свой, другое — на невестин палец. Сакс торопился, нервничал и, разумеется, выронил кольцо, которое покатилось по плитам куда-то во мрак под арками. Пока слуги ползали, отыскивая его, Хорса вернулся к бесчувственной Гите, которую слуги положили на ступени перед алтарем…

И тут с грохотом распахнулись тяжелые, окованные полосовым железом врата собора.

— Всем оставаться, где стоите!

Какой недоумок не задвинул засовы после хвалин! Из сереющего между распахнутыми створками проема к нам приближался высокий воин в доспехе, держа перед собой взведенный арбалет.