Симона Вилар - Поединок соперниц

Глупец! Я ушла раздраженная.

Оказалось, что обманывать мужчин не составляет ни малейшего труда. Слегка пошевелите бедрами — и они распаляются, перестаньте стыдливо прикрываться — и они становятся ненасытными, взвизгните несколько раз для вида — и всякий станет считать, что он полностью покорил вас. Меня начало это забавлять, и в последующие пару недель я только тем и занималась, что пробовала эти маленькие хитрости то на одном, то на другом придворном. И ни один из них — ни один! — не уличил меня во лжи.

А клюнул бы Эдгар на этот крючок? Пока что самой крупной добычей в силках моей поддельной страстности оказался надменный и самоуверенный Валеран де Мелен, самый могущественный граф Нормандии. Его многие боялись, и даже я, признаюсь, некогда робела перед ним. А оказалось, что и его можно приручить, как бычка, — стоит только застонать под ним да обхватить покрепче ногами.

Граф Валеран был единственным, кто не опасался гнева Генриха Боклерка из-за связи со мной. Но однажды отец все же отправил в его замок сильный отряд конников с предписанием немедленно доставить меня к нему. Де Мелен не осмелился перечить, и меня отправили к королю, а оттуда, после короткого и ледяного по тону разговора, перевезли в женскую обитель в Фекан.

Случилось то, чего я всегда опасалась: меня упрятали в монастырь. Но отец, вероятно, еще не понял, что меня уже ничто не удержит, и спустя неделю я сбежала, написав перед отъездом королю, что направляюсь в Норфолк. На самом же деле я помчалась в Бристоль, к брату Роберту. Уж он сумеет уговорить отца не быть со мной жестоким.

По пути я сделала остановку в Лондоне, где меня приветливо принял Стефан. Он был в отличном расположении духа — возможно, оттого, что пользовался среди лондонцев уважением и поддержкой. Среди его свиты я неожиданно обнаружила одного из своих бывших рыцарей-телохранителей — Геривея Бритто. Наша встреча была оживленной, и в тот же вечер одна из фрейлин проводила в мой покой смуглого бретонца.

— Я никогда и мечтать не мог о подобном, — пробормотал Геривей, откидываясь на подушки и переводя дыхание. — Для нас ты была богиней — прекрасной и недосягаемой. Но почему ты выбрала меня, а не Гуго? Ведь он всегда был твоим любимцем.

Гуго Бигод? Я и не вспоминала о нем и давно потеряла его из виду. Но Геривей Бритто поведал мне, куда запропастился вернейший из моих людей.

— Он отправился в свои владения в Саффолке. Это для всех стало неожиданностью, ведь после смерти старого сэра Роджера Бигода никто не сомневался, что именно Гуго получит должность стюарда двора. Но король почему-то отказался от услуг нашего приятеля. И похоже, что к этому изгнанию приложил руку твой муженек-сакс. Гуго, конечно, всегда был разбойником, но лишить его должности при дворе!.. Сейчас Бигод сидит в своих манорах, ведет себя благонравно и даже женился на подобранной для него королем девице. Для него сейчас важнее всего снова вернуть доверие короля. Но я-то его знаю — он еще найдет способ поквитаться с графом Норфолком!

Что ж, примем к сведению. Однако известие о женитьбе Гуго заставило меня опечалиться. Несмотря на веселый и свободный образ жизни, мною все больше овладевала хандра, но при этом нервы мои были натянуты, как тетива. Ведь вокруг все только и говорили об Эдгаре: то о его дружбе с Найджелом Илийским и лордом д’Обиньи; то о великолепном турнире, который он недавно устроил в Гронвуде — туда съехались все сливки знати, и даже храмовники приняли участие в ристаниях. Или заходила речь о норфолкских лошадях — теперь считалось престижным иметь выведенных Эдгаром скакунов норфолкской породы, а значит, мой супруг день ото дня богател.

На фоне этих пересудов я не преминула потребовать у супруга дополнительных средств на расходы — и получила. С их помощью я сумела откупиться от посланных за мною людей короля и второпях перебраться в Глочестершир.

Роберт пребывал в Бристоле, большом портовом городе, сеньором которого он являлся. Здесь я уже не опасалась людей отца, так как находилась под защитой брата. О, какие пиры, какие конные ристалища, какие охоты устраивал Роберт в мою честь! Поглощенный тем, что супруга Мабель снова готовилась сделать его счастливым отцом, Роберт не вникал в мои беды и лишь обещал похлопотать за меня перед королем, когда отправится к нему в ноябре.

Вместе с тем он обращался со мной чрезвычайно фамильярно — обнимал, шлепал по ягодицам, трепал по щекам, ерошил мои волосы, ломая своими лапищами драгоценные черепаховые заколки. А с утра увлекал на очередную охоту, пикник или пирушку в одном из своих замков. Мы много пили… и однажды, после очередного возлияния, я проснулась с тяжелой головой в его постели. Нагая. Причем лежали мы, сплетясь более чем красноречиво.

Мы оба были невероятно смущены. Что не помешало нам и в следующую ночь заняться тем же. То ли я хотела испытать на Роберте свое новое умение, то ли он и впрямь воспылал ко мне отнюдь не братской страстью, но оттого, что мы впали в этот тяжкий грех, я испытывала некое извращенное удовольствие.

Впрочем, Роберт вскоре опомнился — тотчас после того, как у его супруги случился выкидыш. Ибо нашлись те, кто успел нашептать ей о нас. Брат был огорчен даже сильнее, чем я ожидала.

— Мы должны как можно скорее расстаться, Бэрт. То, что случилось между нами… Моя Мабель не перенесет этого…

Он говорил о жене с трогательной нежностью. А мне намекнул, что следует уехать. И я уехала, несмотря на резко испортившуюся погоду, скверное настроение и заметно пошатнувшееся здоровье. Только этого мне и не хватало — ведь я всегда была здоровой, как молочница с фермы. Но последнее время я стала чувствовать странную слабость, а по утрам у меня кружилась голова. Чтобы переждать непогоду, я решила погостить в богатой женской обители Ромсея. Глядишь, и отец не станет меня донимать, узнав, что я укрылась за монастырскими стенами.

Мне и моим людям выделили в обители отдельный флигель, мы расположились со всеми возможными удобствами, но вскоре я заскучала. Нескончаемые октябрьские дожди, заунывный колокольный звон, снующие туда-сюда сестры-бенедиктинки. Тресни моя шнуровка — адское уныние! Да и комфорт, которым славился этот монастырь, не шел ни в какое сравнение с тем, к чему я привыкла. Я с тоской вспоминала свою роскошную опочивальню в Гронвуд-Кастле.

Аббатиса Ромсея оказалась женщиной властной и непреклонной и настояла, чтобы я ежедневно посещала службы в церкви. И вот, ругаясь как наемник, я была вынуждена обувать деревянные сабо, заворачиваться в плащ и шлепать по лужам и грязи в храм, где смердит отсыревшей штукатуркой, а от запаха ладана мутит и кружится голова…

Однажды во время мессы я упала в обморок и очнулась уже у себя во флигеле. Все вокруг раскачивалось и плыло. Слава Создателю, моя Маго выставила за дверь толпу суетящихся монахинь и взбила солому под тюфяком в изголовье, чтобы я могла устроиться поудобнее.