Симона Вилар - Поединок соперниц

Ко мне подошел мой верный Гуго Бигод, чтобы попросить талисман на счастье. Я не ответила ни да, ни нет. Пожелала ему удачи, но ни перчатки, ни шарфа он не получил, как не получил и мечтатель-трубадур Ральф де Брийар. Он не самый лучший воин среди моей свиты, хотя и чудесно поет. Ну и пусть лучше поет, чем рискует опорочить на турнире мой дар. Не достался приготовленный шарф и этому медведю Теофилю д’Амбрей. Он, бесспорно, первоклассный воин, но все одно — свой шарф я приберегла для кое-кого иного. Интересно, можно ли давать деталь женского туалета на турнире храмовнику?

Я сразу высмотрела среди рыцарей Эдгара — в белом плаще тамплиера с красным восьмиконечным крестом. На полусогнутой руке он держал свой полированный шлем в форме желудя, а его волосы покрывал капюшон из сплетенных металлических колец. Со своего места я даже разглядела светлую прядь, ниспадающую на его лоб из-под капюшона, и неожиданно испытала волнение. Интересно, подъедет ли он настолько близко к нам, чтобы я могла вручить ему свой подарок?

Не вытерпев, я спросила у сидевшей подле меня Мод:

— А ваш протеже, дорогая, намерен ли принять участие в рыцарских игрищах или явился, чтобы только продемонстрировать свою выправку и коня?

Мод лукаво поглядела на меня, отводя в сторону развевающуюся длинную вуаль.

— Уж не надеетесь ли вы, милая, подарить ему ваш шарф? Что ж, после ваших уединенных прогулок по переходам дворца это вполне объяснимо.

Ага, слухи обо мне и Эдгаре уже идут. Браво, Генри Винчестер! Хоть какая-то польза от тебя.

Но вскоре я перестала думать и о бывшем любовнике, и о будущем муже. Я увлеклась.

Турнир — вот поистине захватывающее зрелище! Гром труб, бешеная скачка, удар!.. Как ловко сражался мой брат Глочестер! Как великолепен был Валеран де Мелен. А Теофиль д’Амбрей!.. Я уже пожалела, что не дала ему хоть что-нибудь, когда даже мой отец не удержался и зааплодировал ему.

— Твой рыцарь, Бэртрада, стоящий парень. Бьет, что камень, пущенный из баллисты.

Но первый кровавый поединок на турнире выиграл Гуго Бигод. Когда их с противником копья сломались и они взялись за мечи, Гуго был неотразим! Его соперник рухнул, обливаясь кровью… А уже в следующем бою Теофиль пробил копьем навылет одного из рыцарей свиты Вермандуа и сорвал бездыханное тело с лошади, удерживая на древке копья, как жука, наколотого на булавку!.. Элионоре Блуа даже стало дурно, и она облевала свою великолепную кунью шубку.

А вот Ральфу де Брийару не повезло, его ловко вышиб из седла один из рыцарей-храмовников.

Но тут я заметила, что Эдгар стоит совсем рядом, за креслом Мод, и что-то говорит им со Стефаном. Я так занервничала, что даже скомкала малиновый шарф, приготовленный для него. Ах, подойдет ли ко мне Эдгар?

Он подошел.

— Мое почтение прекрасной принцессе.

Я улыбнулась так нежно, как могла.

— Отчего бы и вам, сэр, не попытать удачу на ристалище?

— Разумеется, миледи. Я только ожидаю, когда останутся наиболее достойные из противников.

— Вы столь уверены в себе? Что ж, в таком случае я ничем не рискую, отдавая вам свой шарф.

В какой-то миг я опасалась, что прекрасный тамплиер откажется. Но он лишь преклонил колено и коснулся губами моей руки в знак признательности. И что мне было за дело до того, какими взглядами обменивались окружающие? Я выбрала его своим рыцарем — и точка!

Но как же возмутились Гуго и Теофиль!

Гуго тут же вызвал Эдгара на бой. И какой бой! Дважды они ломали копья, и судьи, признав их равными, велели взяться за мечи. Но в конце концов Бигод был побежден. Мне даже стало его жаль, таким обескураженным он покидал арену. Но все же мне показалось, что Эдгар его пощадил. Он ведь мог сбросить его через барьер, но лишь прижал его лошадью к ограде, ограничившись тем, что лишил меча.

А Теофиль! Он так и вылетел из седла при ударе. Кто бы мог подумать, что такой боец, как Тео… Но Эдгар, видя мощь Теофиля, бил его прямо в голову. Очень сложный удар, особенно когда лошадь несется на полном скаку. Выдержать его просто невозможно.

Когда же точно таким ударом Эдгар выбил Роберта Глочестера, я даже испугалась. Видела, как нахмурился отец. Сакс Эдгар осмелился победить на турнире его признанного любимца!

Вечером на пиру мой храмовник говорил:

— Я не мог поступить иначе, миледи. У меня ведь был ваш шарф, и я должен был сражаться в вашу честь.

Ах, тресни моя шнуровка, если это не был день моего триумфа. Эдгар вошел в пятерку лучших рыцарей, и когда герольды возвестили имя его дамы, я простила ему даже победу над Глочестером. И конечно же, постаралась примирить его с отцом. Я была дамой этого крестоносца, имела полное право не отпускать его от себя весь вечер. Мы даже танцевали в паре. И когда я спрашивала, откуда он знает модные па, Эдгар куртуазно ответил, что должен был выучить их, раз его дамой оказалась сама Бэртрада Нормандская. Льстец! Но мне было приятно. А вечером я жадно расспрашивала фрейлин, какие слухи ходят о нас с Эдгаром при дворе. Самый смелый — что мы уже стали любовниками. Я даже онемела в первый миг. И вдруг с удивлением поняла, что не испытываю отвращения. Силы небесные! Мне не было противно! А значит, я и в самом деле готова стать его любовницей. Нет, нет. Это не то, что мне нужно. Я решительно хотела стать его женой.

Впервые в жизни мы с Робертом только сухо раскланивались. Но мне было все равно. Помыслами моими владел только Эдгар. И я лезла из кожи, добиваясь расположения к нему отца. По крайней мере, я не упустила случая заметить, что в Норфолкском графстве был бы желателен шериф-сакс.

С Эдгаром мы виделись, хотя не настолько часто, как мне хотелось. Я с досадой вновь и вновь замечала, что тамплиер пользуется успехом у женщин. А так как среди них было немало таких, кто по положению был ближе к нему, то я опасалась, что он более серьезно отнесется к вниманию какой-либо из этих вертихвосток. Разумеется, я его дама, но на дамах сердца не часто женятся. И как же я злилась, когда видела его в окружении других леди. Чертов полумонах! Я стала ревновать. Но с ревностью только сильнее окрепло мое желание получить его для себя.

Чтобы быть ближе к Эдгару, я проводила много времени со Стефаном и Мод. Эта пара наверняка догадывалась о причине моей неожиданной дружбы, но мне было плевать. Зато мой брат Роберт превратно истолковал мое неожиданное сближение с четой Блуа. И немудрено, что он стал так сух со мною. Его же отношения со Стефаном сделались едва ли не враждебными. Я подозревала, что это как-то связано с тем их разговором в лесу, но сколько ни пыталась, так и не смогла проникнуть в их тайну.

Генрих Боклерк не вмешивался в размолвки при дворе. Он был уже не в том возрасте, чтобы утруждать себя мелкими интригами, даже если они касались его ближайших родственников. К тому же с приближением Великого поста гостившие при дворе вельможи начали постепенно разъезжаться. Что за радость оставаться при короле в нестерпимо скучные дни Поста, когда одно богослужение сменяется другим, и им конца не видно!