Бернард Корнуэлл - Пустой Трон (ЛП)

- Их? Из постели? - иногда Осферт соображал ужасно медленно.

- А где еще они могут быть? - спросил я, и Финан рассмеялся.

Отец Кутберт являлся моим священником. Мне не нужен был священник, но его послал мне король Эдуард, и Кутберт мне понравился. Кнут ослепил его. Он был, как меня постоянно заверяли, хорошим священником, это означало, что он делает свою работу достаточно хорошо. "Какую работу?" - спросил я однажды Осферта, и тот меня уверил, что Кутберт посещает больных, молится и бормочет свои проповеди, но каждый раз, когда я посещал его небольшой дом рядом с церковью в Фагранфорде, мне приходилось ждать, пока он оденется. Затем появлялся он, улыбающийся, взъерошенный и возбужденный, а мгновением позже выходила Мехраса - темнокожая рабыня, на которой он женился. Она была красавицей.

И Кутберт находился в опасности. Я не был уверен, что Этельхельм знал, что именно отец Кутберт обвенчал Эдуарда с его возлюбленной из Кента. Если знал, то заставит Кутберта замолчать, хотя, возможно, Эдуард никогда не раскрывал имя священника. Эдуард любил своего сына и любил Кутберта, но как далеко простиралась эта привязанность? Эдуард не был слабым королем, но был ленив и счастлив свалить большинство дел королевства на Этельхельма и свору добросовестных священников, которые, по правде говоря, правили Уэссексом справедливо и твердо, что оставляло Эдварду возможность охотиться и распутничать.

А пока король охотился на оленей, кабанов и женщин, Этельхельм прибирал к рукам власть. Он разумно её использовал: в Уэссексе был справедливый суд, бурги ремонтировались, а фирд тренировался с оружием, и датчане, наконец, поняли, что вторжение в Уэссекс ведет только к поражению. Этельхейм сам по себе был довольно порядочным человеком за исключением того, что увидел шанс стать дедом короля, и короля великого. Он будет направлять своего внука, как сейчас направлял Эдуарда, и я не сомневаюсь, что амбиции Этельхельма были той же мечтой, что преследовала Альфреда. Мечтой объединить саксов, сделать из четырех королевств одно. И это была хорошая мечта, но Этельхейм хотел удостовериться, что именно его семья претворит эту мечту в быль.

А я остановлю его.

Если смогу.

Я остановлю его, потому что знаю, что Этельстан - законнорождённый. Он был этелингом, старшим сыном короля и, кроме того, я любил этого мальчишку. Этельхельм ни перед чем не остановится, чтобы уничтожить его, а я сделаю всё, чтобы его защитить.

Нам не пришлось ехать далеко. Оказавшись на гребне холмов, мы заметили струйки дыма, отмечавшие очаги Сирренсестра. Мы спешили, и мои ребра болели. Земли по обе стороны римской дороги принадлежали Этельфлед, и это были хорошие земли. Первые ягнята уже паслись в полях, охраняемые пастухами и собаками. Богатыми землями Этельфлед наделил отец, но брат мог отнять их, и неожиданное присутствие Этельхельма в Глевекестре предполагало, что Эдуард принял сторону Этельреда, или, скорее, Этельхельм подготовил решения, которые определят судьбу Мерсии.

- Что он сделает с мальчишкой? - спросил Финан, очевидно думая о том же, что и я. - Перережет ему глотку?

- Нет, он знает, что Эдуард обожает близнецов.

У Этельстана была сестра-близнец Эдгит.

- Он запихнет Этельстана в мужской монастырь, - предложил мой сын, - а малютку Эдгит - в женский.

- Вполне возможно.

- Куда-нибудь далеко-далеко отсюда, - продолжил мой сын, - с каким-нибудь ублюдочным аббатом, что выбьет из тебя дерьмо в два дня.

- Они попытаются сделать из него священника, - сказал Финан.

- Или надеются, что он заболеет и умрет, - произнес я и содрогнулся, когда мой конь споткнулся о булыжник. Дороги разрушались. Всё разрушалось.

- Отец, тебе не следует ехать верхом, - неодобрительно сказал мой сын.

- Боль постоянно меня одолевает, и если я ей сдамся, то ничего не добьюсь.

Но путешествие было болезненным, и к тому времени, когда я достиг западных ворот Сирренсестра, я чуть не плакал от боли. Я пытался её скрыть. Иногда я задаюсь вопросом, могут ли мертвые видеть живых? Сидят ли они в огромном пиршественном зале Вальхаллы, глядя на тех, кого оставили на земле? Я мог представить, как Кнут сидит там и думает, что в ближайшее время я к нему присоединюсь, и мы вместе поднимем рог с элем. В Вальхалле нет ни боли, ни грусти, ни слез, ни нарушенных клятв. Кнут ухмылялся мне, не от радости при виде моей боли, а, скорее, потому что мы нравились друг другу при жизни. "Иди ко мне, - говорил он, - иди ко мне и живи!" Это было заманчиво.

- Отец? - голос сына звучал встревоженно.

Я моргнул, и тени, что затуманивали мне взор, исчезли, и я увидел, что мы достигли ворот и один из городских стражников неодобрительно на меня смотрит.

- Господин? - обратился он ко мне.

- Ты что-то сказал?

- Люди короля в доме госпожи, - сказал он.

- Люди короля! - воскликнул я, и стражник уставился на меня. Я повернулся к Осферту:

- Скачи дальше! Найди Кутберта! - его путь в Фагранфорду лежал через город. - Люди короля? - переспросил я стражника.

- Люди короля Эдуарда, господин.

- И они еще здесь?

- Насколько я знаю - да, господин.

Я пришпорил коня. Дом Этельфлед когда-то принадлежал римскому командиру, или я предполагал, что это дом командира, потому что это было роскошное строение на углу старого римского форта. Стены форта снесли, за исключением северной стороны, что являлась частью городской крепостной стены, но дом легко было защищать. Его построили вокруг большого внутреннего двора, а наружные стены были из камня медового цвета и без окон. Вход с колоннами смотрел на южную сторону, и Этельфлед из своих конюшен проделала новые ворота через северную стену города.

Я послал Ситрика с шестью спутниками охранять этот северный выход, а сам с тридцатью воинами въехал на небольшую площадь, что примыкала к южному. На площади собралась толпа любопытных, удивленная, с какой стати король Эдуард Уэссекский послал вооруженных людей в Сирренсестр. Толпа расступилась, когда копыта наших лошадей громко зацокали на улице позади нее, затем мы оказались на открытом пространстве, и рядом с дверью Этельфлед я увидел двух копьеносцев. Один сидел на каменной урне, где росла небольшая груша. Когда мы появились, он вскочил и схватил свой щит, а другой постучал в закрытую дверь концом копья. Оба воина были в кольчугах, шлемах, а на круглых щитах красовался недавно нанесенный дракон Уэссекса. В двери имелся небольшой люк, и я увидел, как его дверца скользнула в сторону, и кто-то уставился на нас. Двое мальчишек охраняли лошадей на восточной стороне площади рядом с высокой деревянной церковью Этельфлед.

- Сосчитай лошадей, - приказал я сыну.

- Двадцать три, - почти сразу ответил он.

Мы превосходили их числом.