Бернард Корнуэлл - Пустой Трон (ЛП)

- Есть ли у нее жертва на примете? - спросил я.

- Западный сакс, так она говорила.

- Западный сакс! Что? Просто любой западный сакс?

- Она говорила мне, что у олдермена Этельхельма трое сыновей.

Я рассмеялся.

- Ты не принесешь ему достаточно преимуществ. Ни земли, ни большого состояния. Он может выдать тебя замуж за своего управляющего, но не за одного из сыновей.

- Леди Этельфлед сказала, что любой сын олдермена из западных саксов будет хорошей партией.

- Так она и должна была сказать.

- Почему?

Я пожал плечами.

- Этельфлед хочет привязать меня к королевству своего брата, - объяснил я, - она беспокоится, что если она умрет, то я вернусь, чтобы присоединиться к язычникам, так что она считает, твой брак с западным саксом поможет.

- А поможет? - спросила Стиорра.

Я снова пожал плечами.

- С трудом могу представить себе, что сражаюсь против отца твоих детей. Если бы ты любила его. Так что, да, это помогло бы.

- У меня есть выбор?

- Конечно, нет.

Она поморщилась.

- Так что ты с леди Этельфлед сделаете выбор за меня?

Я увидел птиц, взлетевших над дальним лесом. Что-то их потревожило.

- Это не касается Этельфлед, для тебя выберу я.

Стиорра также заметила взлетевших с деревьев птиц и смотрела на них.

- А у матери был выбор?

- Вообще никакого. Она увидела меня и была сражена, - я говорил легко, и это было правдой, или, по крайней мере, правдой для меня. - Я увидел ее, - продолжил я, - и тоже был сражен.

- Но меня ты выдашь замуж ради чего-то? Земли или денег?

- А какая еще от тебя польза? - спросил я сурово. Она посмотрела на меня, а я попытался сохранить серьезное выражение лица, но она заставила меня рассмеяться. - Я не выдам тебя замуж за плохого человека, - пообещал я, - и дам тебе богатое приданое, но ты знаешь, и я знаю, что мы вступаем в брак ради чего-то. Я смотрел на далекие леса и не видел ничего настораживающего, но я был уверен, что норвежцы уже там.

- Но ты не женился ради приданого, - обвиняюще сказала Стиорра.

- А ты выйдешь для моей выгоды. Я обернулся, когда Гербрухт притащил еще кусок кладки на боевую площадку. - В городе должны быть ночные горшки, - предположил я.

- Горшки для дерьма. господин?

- Принеси сколько сможешь.

- Да, господин, - ухмыльнулся он.

Луч солнца осветил римское кладбище, отражаясь от белых камней.

- Есть ли кто-то, за кого ты хотела бы выйти замуж? - спросил я дочь.

- Нет, - она покачала головой, - нет.

- Но ты думаешь о замужестве?

- Я хочу сделать тебя дедом.

- Может, мне отправить тебя в монастырь? - проворчал я.

- Нет, не отправишь.

И я вспомнил о давнем пророчестве Гизелы, полученном бросанием палочек с рунами. Один сын разобьет мне сердце, другим я буду гордиться, а Стиорра станет матерью королей, и пока руны доказывали свою правоту. Один сын стал священником, другой проявил себя как воин, и только судьба Стиорры оставалась неопределенной. И думая о рунах, я вспомнил Эльфадель, старуху, что напророчила будущее с мертвыми королями, и подумал о её внучке, немой девушке, поражавшей мужчин своей красотой. Бабка называла ее Эрция, но потом, когда она вышла замуж за Кнута Длинного Меча, ей дали имя Фригг. Он женился на ней не из-за земли или каких-либо преимуществ, а просто потому, что она была прекрасна. Мы захватили ее с сыном перед Теотанхилом, и с тех пор я с болью вспоминал её, хотя и наполовину забыл.

- Интересно, что случилось с Фригг? - спросил я у дочери.

- Так ты не знаешь? - удивленно спросила она.

Я тоже удивился.

- А ты знаешь?

- Твой сын ее содержит, - ухмыльнулась она.

Пораженный, я уставился на неё.

- Утред ее содержит?

- На ферме рядом с Сирренсестром, той, что ты дал ему.

Я всё еще смотрел на нее. Я-то думал, что мой сын проявил достойный интерес к земледелию, интерес, который я поощрял. Теперь я понял, почему он был в таком восторге от фермы.

- Почему он не сказал мне?

- Полагаю, потому что не хотел, чтобы ты навещал её, отец. - она мило улыбнулась. - Мне она нравится.

- Он не женился на ней, не так ли? - встревоженно спросил я.

- Нет, отец. Но ему тоже настало время жениться. Он старше меня, - она морщась отступила, потому что Гербрухт нес огромный металлический горшок, полный дерьма и мочи. - Не расплескай! - попросила она.

- Это просто дерьмо из караулки, госпожа, - сказал он, - никогда не принесет вреда. Просто пахнет немного. Куда поставить, господин?

- Там еще есть?

- Море, господин. Бочки симпатичного дерьма.

- Поставь там, откуда сможешь опрокинуть на норвежцев.

Добро пожаловать в Честер.

Сигтрюгр явился в полдень. Солнце снова спряталось за облака, хотя его свет отражался от клинков северных воинов. Он привез из Ирландии только с десяток лошадей, потому что лошадей, как правило, трудно перевозить на борту корабля, так что почти все его люди шли пешком. Я предположил, что Сигтрюгр находился среди небольшой группы всадников, что ехала под большим белым знаменем с изображением красного топора.

Я был неправ, по крайней мере, в одном. Сигтрюгр притащил лестницы. Они выглядели неуклюжими, пока я не понял, что это мачты с его кораблей, на которые прибили или привязали перекладины. Их было двенадцать: достаточно длинных, чтобы перебросить их через наш ров и до крепостного вала.

Армия просочилась мимо могил на римском кладбище и остановилась шагах в ста от стен. Они издевались над нами, хотя я не мог слышать оскорблений, просто рев мужских глоток и грохот клинков о тяжелые щиты. Всадники поскакали по дороге, бросив собственные щиты. Один нес зеленую ветку в знак того, что они хотят поговорить. Я высматривал Эрдвульфа, но не увидел его. Всадники остановились, за исключением одного, который пришпорил большого жеребца и приблизился к воротам.

- Поговори с ним, - сказал я Меревалу, - он не должен знать, что я здесь. Я сделал шаг назад и закрыл лицо нащечниками шлема.

Моя дочь осталась рядом с Меревалом и посмотрела на одинокого всадника.

- Это, должно быть, Сигтрюгр, - сказала она, отступив ко мне.

Так и было, тогда я и увидел Сигтрюгра Иварсона впервые. Это был молодой человек, очень молодой. Я сомневался, что ему минуло даже двадцать, но он уже вел за собой армию. Шлема на его голове не было, так что длинные светлые волосы свисали вдоль спины. Чисто выбритый, узколицый, резкие черты лица смягчала улыбка. Он производил впечатление очень уверенного в себе, очень уверенного, и, как я подозревал, напрасно. Его кольчуга сияла, вокруг шеи была трижды обернута золотая цепь, руки горели от обилия браслетов, ножны и уздечка обшиты серебряными пластинами, а конь был ухожен не менее своего хозяина, чтобы только произвести впечатление. Я подумал о благоговейных словах Берга, что Сигтрюгр - сошедший на землю бог. Серый конь гарцевал по дороге, полный сил, когда Сигтрюгр обуздал его всего в десяти шагах от рва.