Александр Бушков - Провинциал, о котором заговорил Париж

— Погоди, это ведь господин д'Артаньян!

— Он самый, — торопливо ответил гасконец, стоя среди них в ночной рубашке. — Решили полюбоваться луной?

На самом деле он прекрасно понимал, в чем тут дело — лихие подмастерья наворовали у хозяина изрядное количество жареного мяса (лежавшего тут же, на чистой холстинке) и решили устроить себе не значившийся в церковных календарях ночной праздник. Однако, как воспитанный человек, д'Артаньян притворился, что не заметил очевидного — еще и оттого, что рассчитывал на ответную любезность.

— Ну да, луна нынче примечательная, — не моргнув глазом, ответил его собеседник. — А вы какими судьбами, господин гвардеец?

— Не помню, говорил я вам или нет, что я — лунатик? — столь же хладнокровно ответил д'Артаньян. — Собрался было по нашему обычаю прогуляться по крыше, да вот незадача, проснулся не вовремя — и кубарем полетел вниз. Мы, лунатики, только во сне ловкие, а стоит нам проснуться…

Высоко над их головами раздавались отчетливые вопли г-на Бриквиля, страшно раздосадованного внезапным исчезновением д'Артаньяна и призывавшего на его голову все кары небесные и земные. Д'Артаньян нисколечко не боялся, что подмастерья его выдадут: как-никак он был завидным клиентом, завсегдатаем их заведения, а г-н Бриквиль, в противоположность ему, ни разу не переступал порога сего торгового дома, да вдобавок пребывал с хозяином во враждебных отношениях — как и со всеми прочими соседями, впрочем. Бриквиля в округе терпеть не могли — а д'Артаньян, наоборот, пользовался нешуточной любовью всех окрестных торговцев, поскольку оставлял в их лавках изрядную долю выигранных денежек…

— Куда он девался? — орал Бриквиль на все предместье. — Принесите огня и осмотрите комнаты, болваны! Он мог спрятаться куда-нибудь в закуток! Под кроватью посмотрите, в шкафу! Молодчик куда-то определенно забился, как крыса в нору!

— Что-то не похоже, хозяин… — ответил неуверенный голос слуги Пьера. — Нигде его не видать…

— Олухи! Недотепы! — надрывался Бриквиль. — Говорю вам, принесите огня! Он где-то прячется!

Должно быть, они вгорячах не обратили внимание на распахнутое настежь окно кабинета или решили, что оно расположено слишком высоко. Д'Артаньян внутренне кипел от очередного оскорбления — гасконцы никогда не прячутся от врага, в крайнем случае они спасаются бегством, но случай для того, чтобы объяснять разъяренному Бриквилю такие тонкости, был явно неподходящий…

Подмастерья, прекрасно слышавшие вопли наверху, и ухом не повели. Только один из них сказал деликатно:

— Кажется, сударь, вам следует побыстрее отсюда убраться…

— Хорошо тебе говорить! — удрученно воскликнул д'Артаньян, озирая свои босые ноги. — В таком виде?!

Быстренько посовещавшись, подмастерья отправили одного из них в дом с наказом поторопиться. Гонец через пару минут вернулся бегом с парой разношенных башмаков, старой шляпой и дырявым плащом:

— Чем богаты, сударь…

Однако в положении д'Артаньяна и это скудное убранство было сущим кладом. Он торопливо накинул плащ, нахлобучил шляпу, натянул башмаки и торопливо сказал:

— Окажите еще одну услугу, друзья мои… Кто из вас знает моего слугу Планше?

— Да все мы тут его знаем.

— Отлично. Разбудите его, бога ради, и расскажите потактичнее, в каком положении я очутился. Пусть принесет мою одежду, шпагу и кошелек с деньгами. Я его буду ждать в саду у отеля Люин…

— Ладно уж, так и быть… Поспешайте, сударь!

— Черт меня раздери со всеми потрохами, молодчик, точно, выпрыгнул в окно! — послышался над головой рык рогоносца. — Во двор, растяпы, живее! Перехватим его там, пока не успел удрать! Ах, как будет славно, если он там валяется с переломанными ногами! То-то повеселимся, прах его побери!

— Не дождешься, рогач… — пробормотал под нос д'Артаньян.

Не медля более, выскочил за ворота и, поплотнее запахнувшись в плащ, припустил в сторону отеля Люин. Разношенные башмаки были ему велики и немилосердно шлепали, а чересчур маленькая шляпа, наоборот, угрожала ежеминутно свалиться с макушки, но гасконец мчался, не удручаясь такими тонкостями, по залитой лунным светом безлюдной улице.

Отбежав на достаточное расстояние, он остановился, перевел дух и уже не спеша направился к садам. Опасаться, в общем, было нечего — ночных полицейских дозоров в те времена еще не завели, а грабители вряд ли заинтересовались бы столь убого экипированным запоздалым прохожим.

Прислонившись к дереву, д'Артаньян уже спокойно обдумал произошедшее и пришел к выводу, что поступил единственно возможным образом. Пожалуй, даже будь при нем шпага, не следовало устраивать драку — окажись он захвачен в плен превосходящими силами неприятеля, стал бы живой уликой против Луизы, которую в этом случае сообразно с законами эпохи мужрогоносец мог и насильно упечь в монастырь. Теперь же г-н Бриквиль мог беситься, сколько душеньке угодно — одни его показания, не подкрепленные доказательствами в виде застигнутого in flagrant [11] На месте преступления (лат.). прелюбодея, немного стоили. А к Луизе д'Артаньян успел по-своему привязаться, несмотря на все ее поползновения во что бы то ни стало стать законной супругой гасконца.

Вскоре на дороге показался человек, нагруженный охапкой одежды. Под мышкой у него торчала шпага. Это мог оказаться либо грабитель, возвращавшийся с удачной вылазки, либо верный Планше. Вскоре д'Артаньян с радостью убедился, что верно как раз второе.

— Планше! — осторожно позвал он, выходя на открытое место.

— Ах, это вы, сударь! — воскликнул верный малый, устремляясь к нему. И добавил с упреком: — Предупреждал же я вашу милость, чтобы были осторожнее… Слуги давненько за вами шпионили…

— Ну кто мог подумать? — удрученно понурился д'Артаньян. — Он же сидел в Шатле… Откуда он взялся?

— Вот этого не знаю, сударь. Знаю только, что они там переворачивают дом вверх дном, все еще надеются отыскать вашу милость… но подмастерья вас не выдали. Они, знаете ли, славные ребята…

— Знаю, — сказал д'Артаньян. — Когда все уляжется, обязательно передам им пару пистолей, чтобы выпили за мое здоровье… Ну, что ты стоишь? Помоги одеться!

Вскоре д'Артаньян обрел прежнюю уверенность в себе — он был одет и обут в свое обычное платье, на голове красовалась его собственная шляпа с белым гвардейским пером, шпага была на поясе, а туго набитый в результате последнего выигрыша кошелек — в кармане.

— Куда же мы теперь, сударь? — грустно вопросил Планше. — Домой нам возвращаться как-то не с руки, по крайней мере сегодня, уж это точно…

Д'Артаньян раздумывал недолго и решение принял твердое.

— Я отправляюсь к квартальному комиссару, Планше, — сказал он решительно. — Ну, а ты можешь меня сопровождать — не оставаться же тебе на улице в такой час?