Рафаэль Сабатини - Маркиз де Карабас

Форейтор щелкнул кнутом, и равно озадаченный и разгневанный маркиз де Шавере покатил обратно в Анжер.

Однако там он нашел послание, которое немного подняло его настроение. Ледигьер вернулся из Нанта и в гостинице оставил для Кантэна записку, что ждет его у себя.

Не дожидаясь обеда, Кантэн отправился к Ледигьеру, и неряшливая экономка без единого слова впустила его в дом.

В грязной пыльной комнате, напоминавшей контору, молодого человека принял неопрятный, начинающий полнеть мужчина лет пятидесяти с привлекательным добродушным лицом. На нем было порыжевшее от времени платье, растрепанный парик и шейный платок, засыпанный табачными крошками. Он вскинул на лоб очки в роговой оправе и проворно поднялся из-за стола навстречу посетителю.

— Мэтр Ледигьер? — осведомился Кантэн.

Добрые, проницательные глаза с улыбкой вглядывались в его лицо.

— А вы — сын Марго! У вас ее глаза, тот же гордый взгляд. Не сомневаюсь, что у вас есть бумаги, удостоверяющие вашу личность. — Ледигьер подошел к молодому человеку и обнял его. — Ради нее я рад вас видеть, племянник. Сколько лет я гадал, живы вы оба или нет. Признаться, мне было горько не иметь от нее никаких вестей Скажите, она еще жива?

— Увы! Она умерла в прошлом году.

Ледигьер вздохнул и его лицо затуманила грусть.

— Надеюсь, в Англии она обрела наконец покой и счастье?

— Покой — несомненно, счастье — надеюсь.

Ледигьер грустно опустил голову и снова вздохнул.

— Мы пережили здесь скверные времена, настолько скверные, что от каждого требовалась вся его сообразительность и осторожность только для того, чтобы сохранить голову на плечах. К счастью, самое страшное позади, но осторожность по-прежнему не помешает. Большая осторожность. — Ледигьер усадил Кантэна в кресло. — Итак, поскольку Этьен де Шавере скончался, вы прибыли предъявить свои права на наследство. Видит Бог, оно было с трудом заработано и чудом избежало конфискации [77] …чудом избежало конфискации… — Конфискация — отторжение имущества в государственную казну. В ходе революции были конфискованы земли феодалов. .

Кантэн подал ему свои бумаги.

— Что это? — спросил Ледигьер. — Пусть пока полежат.

Он бросил бумаги на стол, сел и постучал пальцем по табакерке.

— Теперь расскажите мне, чем вы занимались. Ведь, приехав сюда, вы не сидели сложа руки.

Кантэн был предельно краток. Ледигьер слушал племянника молча, и его единственным комментарием была угрюмая улыбка, пока тот рассказывал о встрече с Бене, да нахмуренные брови, когда речь зашла о недостойном приеме, оказанном Кантэну в Шавере.

— Буажелен? Хм… — сказал Ледигьер, когда рассказ подошел к концу. — Ваш кузен. Главарь шуанов, которого, как и его кузена Буарди, тоже вожака шуанов, разыскивают власти. Буажелен — безжалостный негодяй. В Ренне я знавал одного молодого адвоката, славного малого, которого этот головорез оскорбил и убил накануне его свадьбы. Так, значит, Лафон укрывает его в Шавере? Хорошенький прием оказали они вам в вашем собственном доме! Откровенно говоря, путешествие было заранее обречено на неудачу. Я знаю, что Лафон — мошенник, возможно, даже вор, и всей душой предан Арману и Констану де Шеньер. Он снабжал их средствами из доходов с имения. Не сомневаюсь, что он и о себе позаботился. Ничего удивительного, что он не пожелал взглянуть на ваши бумаги. Не в его интересах, чтобы в Шавере появился хозяин. Даже такой хозяин, как Арман. Хотя, судя по всему, он способен договориться с Арманом и устроить так, что имение достанется ему. — Вдруг глаза Ледигьера округлились, его словно осенило: — Тысяча чертей! Возможно, вам здорово повезло, что сегодня он не поверил вам, а то шуаны Буажелена могли бы с вами расправиться.

Прежде чем вы вступите в наследство, вам наверняка придется сразиться не только с республиканскими властями, но и еще кое с кем. Ну, а тем временем надо раздобыть деньги для Бене.

— Неужели мы и впрямь должны пойти на сделку с этим вымогателем?

— И при этом улыбаться, — выразительно проговорил Ледигьер. — Быть может, этот грабитель сегодня менее опасен, чем месяц назад, ведь террор уже не правит страной. Но еще достаточно опасен, потому что в него в руках все рычаги усовершенствованной террористами судебной машины, которую еще никто не попытался уничтожить. Бене стал более осторожен в злоупотреблениях. Вот и все. Пару месяцев назад за свою подлую услугу он потребовал бы в десять раз больше. Если вы не хотите, чтобы имение перешло в национальную собственность, не остается ничего, кроме как дать ему взятку.

— Но где я найду тысячу луидоров? У меня и двух сотен не наберется. В получении этой суммы я целиком рассчитывал на Лафона.

Ледигьер откровенно рассмеялся.

— Я бы предостерег вас от излишнего оптимизма, племянник. Будь у меня деньги, я без колебаний одолжил бы вам сколько надо. Я был бы рад истратить последний су для осуществления плана, ради которого мой отец выдал бедняжку Марго за старого маркиза. — Он вздохнул при грустном воспоминании. — Но мы что-нибудь придумаем.

Говоря так, Ледигьер имел в виду состоятельную маркизу дю Грего, которая вместе с дочерью, виконтессой де Белланже, числилась в должниках Этьена де Шавере. Они были арестованы на основании закона о подозреваемых в контрреволюционной деятельности и, находясь в тюрьме, не могли воспользоваться своим богатством. Этьен де Шавере потратил огромные суммы — три или четыре тысячи луидоров — на взятки для их освобождения. В связи с его собственным арестом, совпавшим по времени с освобождением маркизы и ее дочери, долг остался невостребованным. Теперь им представлялась возможность расплатиться. По счастливому совпадению дела республики незамедлительно призывали Ледигьера в Пер-Мало. Он решил ехать через Кэтлегон, взять с собой Кантэна и представить его маркизе. Поскольку не кто иной, как Ледигьер был в этом деле посредником между маркизой дю Грего и Этьеном де Шавере, Кантэн мог не сомневаться в том, что ему окажут самый благосклонный прием.

На следующий день ранним утром Кантэн и его вновь обретенный дядюшка выехали из города. Поскольку адвокату требовалось как можно скорее прибыть в Пер-Мало, они путешествовали верхом. Большую часть вещей Кантэну пришлось оставить в доме дяди и взять с собой лишь то, что смогло уместиться в небольшой саквояж, который он привязал к седлу. Никогда еще ни один маркиз, владелец половины провинции, не путешествовал более скромно.

В других частях Франции ношение трехцветной кокарды [78] Трехцветная кокарда — значок на головном уборе, состоявший из трех цветов — синего, белого и красного — цветов национального флага Франции. являлось отнюдь не лишней мерой предосторожности, но здесь, в провинции, наводненной шуанами, трехцветная кокарда была не менее опасна, чем белая [79] Белая кокарда — значок белого цвета. Белый цвет — цвет королевского флага во Франции. . Посему они предпочли отказаться от обоих видов политической символики, оставив, по совету Ледигьера, за собой право, в зависимости от обстоятельств, кричать либо «Да здравствует республика!», либо «Да здравствует король!»