Константин Паустовский - Бригантина, 69–70

Александр.Что я слышу, Диогнет? Ты сеешь на площади государственные тайны?

Александр вошел в палатку в сопровождении солдат-факельщиков. За ними следом двое людей; один очень худой, с благородной осанкой и смуглой, почти черного цвета, кожей, другой — бритоголовый, геркулесова сложения. Оба они отошли в сторону и сели на корточки в затемненном углу.

Александр.Диогнет, теперь уж не молчи и продолжай свои речи.

Диогнет.Все готово, государь. Рабы начнут с рассветом мазать смолой корпус судна — самого странного, что доводилось когда-либо видеть Посейдону. Гераклит назвал его скафеандром. [26] Скафе — судно; андрос — человек. Этимология слова «скафандр». — Прим. авт.

Аристотель.Александр, всем сердцем хочу предостеречь тебя. Ты потомок ахейцев, коему предначертано было стать владыкой мира. Страсть толкает тебя переступить границы человеческого. Бойся, как бы построенная машина не унесла тебя в могилу. Эреб [27] Эреб (греч.) — царство мрака. — Прим. авт. ведь простирается и под морями!

Александр.Я велел привести этих людей, чтобы вы услышали о том, как ежедневно они уходят нагими под воду и по-прежнему живы. То, что я собираюсь сделать, они совершили множество раз, более того, это сделала даже женщина! Напомни нам, Неарк.

Неарк.Статуя этой женщины сейчас находится в храме Аполлона в Дельфах, а историю ее поведал Геродот. Девушку звали Циана, а ее отца — Сциллий. Он не знал себе равных в нырянии, никто не мог так ловко извлекать сокровища из затонувших греческих и персидских кораблей. Сциллий обучил своему искусству Циану, и та преуспела в нем. Однажды ночью, когда на море бушевала буря и в клочья рвала паруса, отец с дочерью подплыли к кораблям Ксеркса, обрезали под водой пеньковые веревки, державшие якоря, и корабли персов выбросило на камни.

Александр.Ты видишь, Неарк, морская глубь не так страшна. Циана не дрогнула перед ней. Когда город Тир отказался открыть мне ворота, я решил перекрыть морской рукав, отделявший Тир от континента. Тирские лучники обстреливали наших плотников, и тогда ныряльщики под водой поставили сваи. Я наблюдал, как подручные спускали в море одного ныряльщика-киприота; голова и грудь его были спрятаны в перевернутый кверху дном долиум. [28] Долиум — большой пузатый кувшин, использовавшийся для хранения зерна. — Прим. авт. Вначале я думал, что его просто укрывают от вражеских стрел. Но оказалось, они прибегали к системе, которой учил Аристотель…

Аристотель.Действительно, когда ныряльщиков опускают в воду в перевернутой дном кверху вазе, это позволяет им дышать. Ваза не заполняется водой, но сохраняет внутри себя воздух. Чтобы погрузить ее в воду, требуется немалая сила, ибо ваза должна стоять прямо, так как, едва ее наклоняет, вода тут же устремляется внутрь. [29] Аристотель, Problemata, раздел XXXII.

Александр.Ныряльщик-киприот вдыхал заключенный в долиуме воздух и подолгу оставался под водой, укрепляя на дне сваи. Мне пришла в голову идея создать машину для исследования моря. Ты, Аристотель, подтверждаешь, что прицеп машины верен; ты, Диогнет, следил за ее постройкой, а ты, Неарк, займешь в ней место рядом со мной.

Несмотря на жару и усталость, три дня и три ночи командующий флотом не сходил с палубы финикийской тридцативесельной галеры «Мелкарта». Спал он тут же, завернувшись в плащ, на скамейке гребцов.

Построенная тирскими плотниками нырятельная машина имела форму огурца. Там, где бронзовые полосы не покрывали дубовых досок, конструкция была склепана гвоздями. Густые слои смолы покрывали ее целиком; были оставлены лишь круглые отверстия, заделанные бесцветными стеклышками, а также широкий вход снизу. Внутри машины была укреплена скамья.

Машина для ныряния была восьми локтей [30] Локоть — греческая мера длины, равная 0,46 метра. — Прим. авт. в длину и пяти локтей в высоту. Фаламиты [31] Фаламиты — гребцы верхнего ряда весел. — Прим. авт. связали кожаными ремнями в пучки несколько длинных весел и установили их перпендикулярно борту судна в виде полки. Затем эту «полку» осторожно втащили внутрь через весельные проемы, и машина осталась висеть на прочных веревках. Медленно ее опустили до самой поверхности, и так же медленно она погрузилась в воду. Веревки не давали ей крениться в стороны.

Двое ныряльщиков Александра — индус и араб — во главе отряда кипрских пловцов взялись за дело; им предстояло сквозь нижнее отверстие, находившееся уже под водой, занести внутрь тяжелые бронзовые бруски и камни.

Аристотель объяснил Неарку, что эта тяжесть не сможет увлечь машину в глубины моря. Она будет полезна в основном для устойчивости. Главный груз будет крепиться с внешней стороны. Для этой цели на круглых боках машины приделали крюки, а на них навесили мешки с камнями и медными слитками.

Наконец, на четыре наконечника толстого якоря, висевшего под днищем машины, надели большие, набитые каменьями и брусками кожаные мешки.

Закончив эти приготовления, Аристотель послал ныряльщика зажечь внутри машины лампу с двумя фитилями. Когда же и это было исполнено, Аристотель решил поднять машину над поверхностью, ибо счел, что воздух внутри ее уже испорчен дыханием пловцов, складывавших там балласт. На ночь машина осталась висеть над морем, и воздух внутри обновился.

Аристотель распорядился поудобнее разместить в машине все то, что Александр и Неарк возжелали взять с собой — вино, жареную бычью ногу, хлеб, свежие огурцы, масляные лампы, сухие туники.

Едва забрезжил свет, ныряльщики отправились на куффе обследовать то место, куда должна была спуститься машина. Привязав камень к веревке, они вымерили дно. Камень перестал Натягивать веревку, после того как пловцы насчитали четырнадцать оргий. [32] Оргия — греческая мера, равная 1,85 метра. — Прим. авт.

По приказу келеуста [33] Келеуст — офицер, командующий гребцами. — Прим. авт. гребцы медленно выводят корабль к избранному месту. На палубе Александр и Неарк дают последние наказы Диогнету, остающемуся командовать. Ничто, похоже, не собирается нарушить спокойствие моря, тем не менее Диогнет решает бросить четыре якоря, буде налетит неожиданный шквал.

Солнце уже высоко в небе. Александр и Неарк снимают одежды, выходят за борт, ступая по выставленным веслам, и, взявшись за веревки, спускаются в море и исчезают в машине.

Диогнет поднимает правую руку. Плотники начинают постепенно опускать веревки, а смазчики лишний раз намазывают их жиром. Волна накрывает машину, она превращается в темное пятно, которое расплывается и понемногу теряет свою форму, а натянутые веревки все скользят и скользят вдоль борта.