Вальтер Скотт - Уэверли, или шестьдесят лет назад

Но на ступень ниже по сравнению с ними стояли люди уже совсем другого рода — обыкновенные гайлэндские крестьяне, которые, хоть и не позволяли себя так называть и часто претендовали с видимым правдоподобием на более древнее происхождение, чем хозяева, которым они служили, носили, однако, отпечаток крайней бедности. Одеты они были плохо, а вооружены еще хуже — полунагие недоростки, они имели просто жалкий вид. При каждом могущественном клане было несколько таких илотов note 362. Так, например, Мак-Кулы, хотя они вели свой род от Комхала, отца Финна, или Фингала, представляли собой своего рода гибеонитов note 363, или наследственных слуг эппинских Стюартов; Макбеты, потомки злополучного монарха этого имени, были подвластны Мореям, клану Доннохи или Робертсонам из Атола. Можно было бы привести еще много примеров, если бы этим я не рисковал оскорбить гордость какого-нибудь клана, еще не потерявшего интереса к подобным вещам, и навлечь на лавку моего издателя целую бурю, которая обрушилась бы на него с гор. Таким образом, илоты, отправленные на войну деспотической волей своих вождей, которых они не могли ослушаться, так как пользовались их водами и лесом, получали обычно очень скудное питание, были отвратительно одеты и почти не вооружены. Последнее обстоятельство объяснялось, впрочем, указом о всеобщем разоружении, выполненным повсеместно в Горной Шотландии главным образом за счет этих сателлитов низшего разряда, поскольку большинство вождей сумело обойти закон и сохранить оружие своего непосредственного окружения, сдав лишь наименее ценное. Этим и объяснялось, что, как мы уже говорили, многие воины в армии принца выступили в поход в весьма жалком виде.

Итак, в то время как в отдельных отрядах авангард был по-своему великолепно вооружен, арьергард напоминал настоящих разбойников. У кого была алебарда, у кого палаш без ножен; этот нес ружье без замка, тот косу, насаженную торчком на палку; а у некоторых были только кинжалы да дубины или колья, вытянутые из забора. Эти мрачные, нечесаные и дикие первобытные люди, большинство которых глазело с восхищением дикарей на самые обыкновенные предметы домашнего обихода, вызывали у жителей Равнины изумление, но вселяли вместе с тем и ужас. В это время о населении Верхней Шотландии было еще так мало известно, что характер и внешний вид ее жителей, ставших военными искателями приключений, возбудил в южных графствах Нижней Шотландии столько же удивления, как если бы им пришлось увидеть нашествие африканских негров или эскимосов, свалившихся с северных гор их родной страны. Не следует поэтому удивляться, что Уэверли, судивший о гайлэндцах преимущественно по представителям, которых время от времени показывал ему тонкий политик Фергюс, почувствовал при виде их некоторое разочарование и подивился дерзости войска, не превосходившего в этот момент четырех тысяч человек, из коих вооружена была в лучшем случае половина, и тем не менее мечтавшего изменить судьбы британских королевств, сменив в них правящую династию.

Но вот, пока Уэверли проходил мимо неподвижной колонны, раздался сигнал из чугунной пушки, единственного артиллерийского орудия армии, намеревавшейся совершить столь важный переворот. Принц в свое время выразил желание не таскать этого бесполезного орудия за собой, но, к его удивлению, за пушку вступились гайлэндские вожди. Они упросили не бросать ее, ссылаясь на предрассудки своих людей, весьма мало знакомых с артиллерией и поэтому приписывавших нелепую важность этому орудию, полагая, что оно может существенным образом способствовать успеху, тогда как вся надежда была на их мушкеты и палаши. Поэтому к пушке приставили двух-трех французских артиллеристов, тащила ее целая вереница шотландских пони, но дела она так и не увидела и использовалась исключительно для подачи сигналов.

Не успел отгреметь ее голос, как вся колонна тронулась с места. Наступающие батальоны прорезали воздух дикими криками радости, которые терялись в пронзительных звуках волынок, заглушаемых, в свою очередь, в какой-то степени тяжелой поступью стольких людей, зашагавших разом. Знамена заблестели и заколыхались, всадники заторопились, занимая свои места в авангарде или выбираясь вперед в рекогносцировку, чтобы своевременно обнаружить неприятеля и донести о нем. Вскоре они обогнули подошву Артурова Седла и исчезли из глаз Уэверли под весьма примечательной грядой базальтовых утесов, обращенных к озерцу Даддингстон.

Пехота пошла им вслед, соразмеряя свой шаг с другим отрядом, следовавшим по южной дороге. Эдуарду стоило немалых усилий добраться до места в колонне, где шли люди Фергюса.

Когда Уэверли добрался наконец до той части колонны, которую занимали сыны Мак-Ивора, они остановились, построились в ряды и встретили его ликующим тушем волынок и громкими возгласами. Здесь почти все хорошо знали его и были в восторге, увидев его в национальном костюме их страны, да притом еще и их племени.

— Вы кричите так, — сказал гайлэндец из соседнего клана, обращаясь к Эвану Дху, — как будто это ваш вождь.

— Бран не Бран, а Бранов брат note 364, — ответил Мак-Комбих поговоркой.

— О, так, значит, это тот красивый саксонский джентльмен, который женится на леди Флоре?

— Может быть — да, а может — нет, но это не наше с тобой дело, Грегор.

Фергюс вышел вперед, чтобы обнять волонтера и приветствовать его от всей души; но он счел необходимым извиниться за то, что численность его батальона (не превосходившая трехсот человек) уменьшилась, так как ему пришлось выслать порядочное количество людей в разведку.

Дело, однако, заключалось в том, что измена Бин Лина лишила его по крайней мере тридцати здоровых молодцов, на участие которых он весьма рассчитывал, а многие из его случайных сторонников были отозваны своими вождями в кланы, к которым они, по существу, и принадлежали. Соперничающий с Фергюсом вождь большой северной ветви его же клана также построил своих людей, хотя до сих пор не высказался ни за правительство, ни за принца, а интригами своими в известной мере уменьшил силы, которые Фергюс мог вывести в поход. Но все эти неприятности возмещались всеобщим признанием того, что вассалы Мак-Ивора с точки зрения внешности, экипировки, вооружения и умения владеть оружием могли сравниться с лучшими отрядами, пошедшими за знаменем Карла Эдуарда. Старый Бэлленкейрох, который состоял при своем вожде в чине майора, вместе с прочими офицерами, знавшими Уэверли еще по Гленнакуойху, сердечно принял нашего героя как человека, пришедшего разделить с ними предстоящие опасности и ожидаемую славу.