Кирилл Кириллов - Булат

Но они, кажется, услышали, а может, и сами догадались перевести прицел. Ядра стали ложиться правее и левее того места, где остановилась лестница, отгоняя защитников, двинувшихся было встречать хорасанцев. Китайские стрелки тоже заметили их успех и наддали жару. Действовать следовало быстрее, пока враг не сообразил, что к чему, и не направил через ворота отряд на вылазку.

– Четыре человека ворот крутить! – распорядился Афанасий. – Работать, как проклятые. Двое рядом, за щит. В оба смотреть, чтоб веревки не застряли в блоках. Ты командуешь, – он ткнул пальцем в грудь муллы, раздобывшего где-то великоватый кожаный шлем и криво насадившего его на лысеющую макушку.

– Э, нет, я с тобой! – тряхнул тот головой, отчего шлем его, наклоненный в одну сторону, подпрыгнул и переехал на другую.

Спорить было некогда. Купец мельком оглядел свое воинство, явно позаимствовавшее оружие и доспехи у убитых на поле собратьев. Грех, конечно, мертвых обирать, а что делать, если живым воевать нечем?

– Ладно, сзади держитесь, не суйтесь в пекло, – пробормотал Афанасий и повернулся к дородным мужикам, успевшим к вороту. – Начинайте!

Те налегли. Вздулись вены, покраснели лица. Заскрипели блоки, натянулись канаты из размочаленных и заново скрученных лиан. К удивлению всех, первой выскочила и упала назад нижняя секция. Встала трапом. После нее другие поползли вверх, к краю стены.

– Вот ведь придумщики, – покачал головой Афанасий.

Попробовал ногой широкую ступень и убедился – держит мертво. Сделал несколько шагов, за ним двинулся мулла, а потом и остальные воины его отряда.

Лестница была сделана хитро. Ее секции выезжали одна из-под другой и защелкивалась в специальных пазах, так что можно стоять, пока раскладывается следующая. Но стоять особо не хотелось. У того места, к которому двигались крюки на конце крайней секции, врага видно не было, но появиться он мог в любой момент.

– Эй, правее чуть бери! – закричал мулла крутившим.

Снизу послышался скрип. Лестницу сильно повело вправо. Чтобы не упасть, Афанасию пришлось присесть и схватиться руками за деревяшки, чуть не выронив саблю. Внизу мелькнули темные воды рва с огромными листьями на поверхности.

– Тише там, собаки! – воскликнул мулла, с которого от рывка слетел шлем.

Снизу ответили что-то неразборчиво, но явно нелицеприятное.

Афанасий напряженно вглядывался в зубцы стены, к которой он стремительно приближался. Где индусы? Куда делись? Почему не кричат, не размахивают копьями, не пускают стрелы? Даже не пытаются закрыть эту часть стены. Неужели никто не замечает такую махину? Или все защитников повыбили пушкари со стрелками? Ох, не к добру. Хоть бы какое движение, понять, что ждет. А то ведь занесенный меч страшней опущенного. А до края уже саженей пять.

Внизу послышались крики. Страшась отпустить качающийся настил, купец глянул туда и обомлел. Вот, значит, почему нет никого! Вот откуда беда!

Действительно, беда пришла, откуда не ждали. По берегу рва текла и извивалась огромной змеей огненная река шириной в аршин, пламя рвалось вверх выше роста человеческого. Защитники прокопали специальный желоб и залили горючей жидкостью, а теперь подожгли.

Чадя и плюясь искрами, река огня рассекла строй хорасанских воинов, тащивших наплавные мосты и лестницы с крюками на концах. Подожгла стену гуляй-города. Подтекла под колесную будку тарана и вырвалась из-под него над скатами крыши. Сорвавшись с перегоревших канатов, соскользнуло в воду окованное железом бревно, подняв тучи пара. Стремительно проскочив вдоль берега, «огненная змея» кинулась к лестнице.

Рекруты отпустили рукояти ворота и попрыгали с платформы. Те, кто взобрался на раздвижную часть повыше, побежали обратно, давя тех, кто только собирался взойти. Лестница заскрипела, накренилась. Огонь хищным зверем прыгнул с земли на блоки. Затрещали канаты. Один ворот вдруг закрутился в обратную сторону, давая слабину. Почти выехавшая до конца лестница с приникшими к ней людьми стала заваливаться на бок.

Мир перед купцом перевернулся, встал на дыбы. Голова закружилась. Встала в желудке комом недопереваренная лепешка. За спиной тоненько заверещал мулла, мертвой хваткой вцепившись в пояс Афанасия.

Купец ухнул в ров, больно ударившись лицом о плавающие на поверхности листья. Попытался поднять голову, но получил сильный удар в затылок, который толкнул его в глубину. Хлебнул гнилостно-теплой воды. Хотел выплюнуть ее, но понял – некуда, кругом точно такая же вода.

Рука запуталась в жирных стеблях, ноги тонули в илистом дне, а кольчуга тянула все глубже. Он забился в растительных путах, чувствуя, как наливается тяжестью голова и уходит из тела жизнь.

Неожиданно тьма рассеялась. Сознание вернулось. Он почувствовал, что лежит на чем-то твердом, но удобном, слегка покачивающимся, убаюкивающим. Солнце греет щеку, а руку холодит приятная прохлада. Он с трудом разлепил глаза и увидел перед собой чистейшее голубое небо с огромным шаром солнца почти в зените. А по бокам – кроны разлапистых деревьев, медленно плывущие мимо него на запад. Афанасий дернулся, хотел встать. Чьи-то руки придержали его, надавив на плечи.

– Спокойно, спокойно.

– Ты, что ли?

– Я, кому еще быть? – в поле зрения вплыло улыбающееся лицо друга. – А я уж думал, не придешь в себя. Но здоровье у тебя как у быка.

– Да что случилось-то? – спросил Афанасий, снова пытаясь подняться.

Боль пронзила тело. Купец застонал и откинулся на свернутую рубаху, заботливо подсунутую муллой под его голову.

– Говорил же, не вставай, – сокрушенно пробормотал тот. – Жаль холодного приложить нет.

– Да уж, не помешало бы чего, – ответил Афанасий. – Даже вода вон… – купец пошевелил пальцами в струях настолько теплых, что рука их не чувствовала.

– Лучше вынь? – покосился на руку мулла.

– Зачем?

– Сам взгляни, – тот кивнул подбородком на гладь воды.

Стараясь не делать резких движений, Афанасий приподнял голову и скосил глаза. Они медленно плыли по течению на одной из секций обрушившейся от жара лестницы. А вокруг плыли тела убитых при штурме Виджаянагара. Их было много. Десятки, может, даже сотни. Вперемешку с обломками и мусором. Большинство пронзенные стрелами, но были и обгорелые, и какие-то кособокие, будто свалились вниз с большой высоты. Некоторые из них вздрагивали и вроде шевелились. Живые, предположил Афанасий, но понял – нет. Не сами они двигались, а будто толкало что-то их снизу.

Из воды бесшумно показалась огромная голова, сплошь покрытая огромными роговыми наростами. Ноздри на конце огромной тупой морды с шумом выпустили воздух. Огромная пасть открылась и нацелилась на ближайшего покойника, сомкнулась на его плече. Зверь дернул головой. Перевернулся, подставив солнцу желтоватое брюхо и вместе со своей жертвой скрылся в пучине. Расцвел на поверхности букет пузырьков, и снова вода стала гладкой, будто никого не было.