Кирилл Кириллов - Булат

– А эти люди?

– У каждого своя история, довольно трагическая. Хотя большинство слепы с детства, им не так тяжело приходится, как мне, – улыбка тронула коричневые губы вожака.

– А собрал их ты?

Предводитель кивнул.

– А…

– Хватит вопросов, я устал, да и тебе поспать надо, если решил остаться. Мы будем собираться затемно. На вот тебе тенек немного, – в руку Афанасий упали несколько мелких, нагретых телом слепца монет. – Пригодятся.

– Спасибо, мил человек, – горячо поблагодарил его купец. – Теперь не один ты грехи отмаливать будешь, я за тебя Бога попрошу.

– А твой Бог мне поможет? – спросил вожак. – Сдается мне, вера твоя с нашей не очень совпадает.

– Да, но Бог всем помогает, кто раскаялся искренне.

– Хорошо, если так. Спасибо.

– Тебе спасибо, добрый человек.

– Хватит благодарностей, спать давай уже, – оборвал его предводитель слепцов.

Афанасий не стал спорить, тем более устал как лошадь. Он подложил под голову кулак и тут же заснул, хотя и не думал, что удастся после такого потрясения.

Проснулись слепые и правда затемно, когда солнце еще даже не начало окрашивать восток розовым. Тихо копошась, они укладывали в мешки небогатые пожитки, приводили себя в порядок. Привыкшие к вечной тьме, действовали они на удивление споро и уверенно.

Купец, которому собирать было нечего, перевернулся на спину, вытянул ноги и, заложив под голову руки, стал разглядывать низко висящие звезды. Знакомые созвездия – Плеяды, Орион здесь были едва узнаваемы, Полярная звезда съехала к краю горизонта, а ковш Медведицы развернулся так, будто небесный хозяин повесил его на своей кухне за ручку.

– Что, уходим? – раздался над ухом горячий шепот муллы.

– Ага, сейчас вместе с ними со двора уйдем и поминай как звали, – тихо ответил Афанасий.

– Ловко мы их провели, – усмехнулся мулла.

Знал бы ты о нашем ночном разговоре с вожаком, в то время, как ты бока плющил да храпом исходил, подумал Афанасий, но ничего не сказал.

Наконец слепые собрались, построились привычным порядком и, миновав зал, из коего так и не выветрился чад, вышли на улицу.

Солнце как раз начало вставать, оно отбросило первые лучи на игольчатые минареты и покатую крышу дворца шахского наместника. За вожаком, ориентирующимся в узких, просыпающихся улицах, как зрячий, они направились в сторону городской площади, где уже наливался шумом городской базар. Оживали калачный, сытный, скобяной ряды. Торговцы открывали свои лавки, помощники раскладывали на прилавках убранный на ночь товар, зазывалы прочищали хриплые со сна голоса.

Выйдя на площадь, вожак созвал вокруг себя подопечных, при этом взмахнул рукой, словно отгоняя назойливую муху. Афанасий понял. Ухватив сунувшегося было в круг муллу за рукав, потащил в сторону.

– Вы когда с ним сговориться успели? – спросил хорасанец удивленно, когда они отошли на достаточное расстояние.

– Было дело.

– А ищешь чего?

– Лавку алмазника.

– Да чего искать, вон целый ряд стоит, – ткнул пальцем мулла.

И верно, совсем недалеко начинался широкий ряд оружейных и ювелирных лавок, поначалу мелких, невзрачных шатров, но ближе к центру базара переходящих в целые дома, иные в два этажа.

– М-да, слона-то я и не приметил, – пробормотал Афанасий, почесывая бороду. – Однако пойдем, – и направился к самой роскошной лавке.

– А что мы там делать будем? Что можем им предложить? – догнал его мулла.

– Не боись, есть что предложить.

– Э, нет. Ты мне лучше сейчас расскажи, – уперся мулла.

– Да ты что? Думаешь, я тебя в рабство запродам, евнухом в гарем? – рассмеялся Афанасий, но, увидев растерянность на лице друга, смягчился. – Ладно слушай, – он оглянулся по сторонам, не греет ли ухо разносчик из ближайшей лавки, и продолжил: – Видел мешочки, что я на теле ношу?

– Да, видел. Помню, даже интересовался, что в них. Ты ответил, что земля родная. Ясно, обманываешь, но дальше выспрашивать не было смысла.

– Прав ты, – ответил Афанасий. – То не земля, то особый порошок, весьма пригодный в кузнечном деле. Денег стоит немалых. Вот и предложу часть его местным оружейных дел мастерам. Не бесплатно, естественно. А на вырученные деньги мы сможем до дома добраться.

– До какого?

– Вот чудак-человек! – всплеснул руками купец. – Ты до своего, я до своего, или до какого захотим.

– Думаешь, получится у тебя сторговаться? – спросил мулла, оглядывая лохмотья, болтающиеся на Афанасии, как вывешенные на просушку на древесном суку.

– Так купец я али как? Пойдем уж. Или, хочешь, тут где-нибудь подожди.

– Ну, нет, – мулла оглядел разношерстную, наполняющую рынок толпу. – И я с тобой.

– Ну, то-то, – самодовольно улыбнулся Афанасий.

Они прошли вдоль открывающихся лавок, удивленно вертя головами. Такого разнообразия и красоты ни мулле, ни даже видавшему виды Афанасию раньше зреть не приходилось. Оружие было все сплошь знакомое, не раз виденное в этих землях. Кривые хорасанские и персидские сабли. Прямые мечи из западных земель, со скругленными кончиками и игольчатыми остриями. Местные мечи и кинжалы с раздвоенными лезвиями. А вот рукояти к ним были удивительные. В них сверкали жемчуга и изумруды, адаманты и перламутр, золотая насечка и серебряные завитушки по гарде. Рядом ножны, изукрашенные камнями самоцветными. Подстать им шеломы, кольчуги, панцири, щиты, копья. Все это великолепие блистало и переливалось в лучах восходящего солнца, слепя глаза.

– Что ты ищешь? – спросил у купца мулла, когда они прошли уже две трети ряда, не обращая внимания на зазывал. – Лавку побогаче? Так вон в любой россыпи золота быть должны.

– Не в богатстве дело, – ответил Афанасий, подозрительно оглядывая одного из подмастерьев, который вышел из своей лавки и шел за ними уже довольно долго. То ли спросить хотел о чем, то ли пинка дать прохожим из шалости. Так ни на что не решившись, подмастерье отстал, затерялся в боковом проходе. – Тут тонкий подход нужен. Ага, вот, – он остановился и даже воздел к небу палец. – Чуешь?

– Что? – не понял мулла.

– Молоты кузнечные звенят.

– И что?

– Вот, значит, нам туда. Вернее, мне. Я пойду договариваться, а ты вот что, ты вон в ту чайхану иди, жди меня там. Вот тебе монет немного.

– Э, ты откуда денег взял? – выпучил глаза мулла.

– Не важно, долго объяснять. Потом, – отмахнулся Афанасий и полез под рубаху. Долго там копался, потом извлек на свет божий перевязь с заветными мешочками и книжицу Михаила, разлохмаченную, с выпадающими листами. – Возьми это и храни как зеницу ока, не показывая никому.

– Ладно, – пожал плечами хорасанец, рассматривая видавшие виды кожаные мешочки на потемневшей веревке. – Это вот они и есть? А с виду невелики.