Кирилл Кириллов - Булат

Афанасий прошелся по кругу, разглядывая заборы, стены и верхушку башни. Мулла следовал за ним как привязанный.

– Не нравится мне все это, – сказал Афанасий.

– Что? Место тихое? Так ты ж сам хотел.

– Тогда хотел, теперь не хочу. Лучше бы уж где на базаре встретиться.

– Так давай перенесем.

– Нельзя, так купцы не поступают, чтоб место переносить, да и толку… Тут встречаться будем. Только не совсем так, как они думают. Ты с зельем спрячешься где-нибудь и выйдешь только тогда, когда они деньги покажут, а я пойму, что татей-насильников [26] Разбой и грабеж на Руси назывались татьба насилием. Воровство – просто татьба. поблизости нет.

– Понятно. Только куда тут спрячешься? Глухие стены кругом.

– Так в башню, – предложил купец.

– Да ты что, она ж заколоченная стоит. Там, наверное, уже и нечисть завелась. Дэвы какие-нибудь.

– Ты ж мулла, вот дэвам перцу и задашь, изгонишь. Иди-ка сюда.

С этими словами Афанасий подошел к стене башни и ухватился за доски, коими был забит вход. Потянул. С треском обвалилась глина, вылетели из нее сдерживающие колышки, и дверь оказалась в руках купца. Он осторожно прислонил ее к стене. Сунул голову в темный проход.

– Вон и лестница сохранилась, повыше можешь забраться, чтоб видать хорошо было. Да лезь уже, вон, и полдень скоро. – Афанасий затолкал муллу внутрь. Поднатужившись, приладил дверь на прежнее место, черпнув из текущей мимо речушки грязи, подмазал сколы, чтоб было незаметно.

– Ох и силен ты, Ходжа, – донесся изнутри многократно усиленный эхом голос муллы. – Или все-таки не Ходжа?

– Тихо сиди, идут, кажись, – рявкнул купец и отошел от башни, делая вид, что только пришел.

Их было трое. Двое братьев, причем кузнец по этому случаю приоделся в богатый халат, длинный ему настолько, что пришлось подворачивать рукава. С ними пришел стройный воин в легкой кольчуге. На голове его был остроконечный шлем из кожи, за поясом – легкая сабля с изукрашенным тонкой чеканкой эфесом. Дорогая сабля, явно дареная.

На лице воина под тонкими усиками играла самодовольная полуулыбка, но глаза смотрели серьезно. Цепко.

Они дошли до середины площадки, остановились. Афанасий подошел на расстояние вытянутой руки. Все замерли, причем воин положил руку на эфес сабли. Не то чтобы угрожающе, скорее по привычке.

– Ну что чужеземец, принес? – наконец нарушил молчание хозяин лавки.

– Принес, – ответил Афанасий. Ему стоило большого труда не кинуть предательский взгляд в сторону башни.

– Так показывай, – аж подпрыгнул от нетерпения брат-кузнец.

– Сначала покажите деньги, – набычился Афанасий, чувствуя подвох.

– Нет, сначала товар, – вступил брат-купец.

– Сначала деньги, – уперся Афанасий.

– Не понимаешь, значит, по-хорошему?

– Как это «по-хорошему»? Мы договорились – товар в обмен на деньги. Так где деньги? – спросил Афанасий, глядя на воина, ласкающего рукой эфес сабли. – И это еще кто такой?

– Это сопровождающий, – сказал хозяин лавки. – Для безопасности. Вон ты здоровый какой, а мы люди, к насилию непривычные. Так где товар?

– А где деньги?

Брат-кузнец хмыкнул и вытащил из-за пазухи кожаный кошель. Встряхнул. В нем увесисто звякнуло. В этот момент сопровождающий посмотрел куда-то за плечо Афанасия, в дальний проход. У купца внутри все оборвалось. Подвох был близко.

– Ну, вот деньги, а где товар?

– Сколько там? – спросил купец. Судя по размерам, золотых там было не шестьдесят и даже не сорок, гораздо меньше.

– Сам пересчитай, – кузнец бросил кошель ему под ноги. – И давай сюда товар.

Афанасий услышал за спиной легкие шаги. Обернулся. В каждом проходе стояло по три лучника. Оружие они держали перед собой с тетивой вполнатяга. Направленные ему в спину стрелы с железными наконечниками переливались яркими оперением.

– Ну? – поторопил его хозяин лавки. – Не заставляй с мертвого тела снимать.

Сопровождающий со змеиным шорохом потянул из ножен саблю. Направил острие Афанасию в грудь.

– Догадывался я, что вы так поступить можете. Не брал с собой товар.

– А если найдем? – прищурил один глаз брат-кузнец.

Афанасий молча снял веревочный пояс, задрал рубаху и поворотился кругом, показывая, что на теле у него ничего не припрятано.

– Нету, говорю, товара. С собой не брал.

– Ах ты, собака! – взвизгнул хозяин лавки и кинулся на купца чуть не с кулаками. – Да я тебя…

– Погоди, – поймал его за рукав брат-кузнец. – Не надо тут такого, – утихомирил он брата и повернулся к Афанасию. – Этот человек, – он бесцеремонно ткнул пальцем в воина, – начальник городской стражи. Он тебя увидел и запомнил. Тем более, что муж ты видный, просто так не спрячешься. Он и людям своим прикажет тебя за городские стены не выпускать ни под каким видом. А сроку тебе до завтрашнего утра. Либо принесешь нам прямо в лавку зелье, которое обещал, причем все, а не часть, либо сто золотых отступного. Ну, а не принесешь – будешь у нас в кузне работать, пока всех денег не отработаешь! – гаркнул он в лицо опешившему от такого поворота дела Афанасию. – А если принесешь, дадим тебе пару золотых, чтоб было на что поесть да убраться отсюда, чтоб глаза наши тебя больше не видели. Понял?

Афанасий не ответил, раздавленный таким напором.

– Понял, спрашиваю?!

– Да пошел ты, – ответил купец, чувствуя, как закипает внутри черная злоба.

Начальник стражи шагнул вперед, занося саблю. Афанасий сжал кулаки. В глубине души понимал, что его истыкают стрелами прежде, чем он убьет тут всех, но стереть улыбку хоть с одной наглой рожи ему было просто необходимо.

– Стойте! – брат-кузнец поймал за рукав начальника стражи. Удерживая железной хваткой, оттеснил, втерся между ним и Афанасием.

– От мертвого нам никакой выгоды, – бросил он начальнику и, обернувшись к русичу, добавил: – И тебе никакой пользы. Давайте все миром решать.

Начальник покосился на кузнеца, но руку опустил. Афанасий разжал кулаки. За спиной его скрипнули, ослабляясь, натянутые тетивы.

– Если миром, то лучше б вам отпустить меня, – сказал тверич.

– Вот отдашь нам все и пойдешь с миром, – ласково произнес брат-кузнец.

– Вот вам, собаки, – Афанасий опять взбеленился, сунул в нос братьям огромный кукиш.

– Сам решай. Наше дело предложить, – почти весело ответил брат-кузнец, ловя за рукав вновь кинувшегося на Афанасия лавочника. – Пойдем, брат.

Кипя гневом, брат-купец подобрал с земли кошель и сунул обратно за пазуху. Троица развернулась и пошла по узкой улице, постепенно растворяясь в отбрасываемых домами тенях. За спиной Афанасия бесшумно исчезли лучники. Ловкие ребята, видать, не раз участвовали в таких делах. Только тут Афанасий вспомнил, что начальник стражи не проронил за все время ни слова.