Кирилл Кириллов - Булат

Вдоволь насладившись их подобострастными позами, судья бросил на столик очередной свиток. Нарочито медленно налил себе из кувшина прохладной жидкости и не торопясь, со вкусом выпил и лишь тогда обратил взгляд на Энвера:

– Здравствуй, Энвер-эфенди, с чем пожаловал?

– Здоров будь, Текер-ага [47] Ага – начальник. , – ответил Энвер. Октябрь уж наступил, уж крыша протекает Мы поймали лазутчика Узун Хасан-бека, посланного к нам разведать про укрепления и численность армии.

– Лазутчика? Этого оборванца, что ли? – Текер-ага, близоруко прищурившись, оглядел Афанасия.

– При нем была обнаружена книга с записями и мешки с какими-то снадобьями. Вот, – Энвер положил на стол начальника отнятые у Афанасия вещи. И вот еще донесение, в котором я все изложил подробно.

Судья взял свиток, развернул и уткнул в него нос в фиолетовых прожилках. Пробежал по диагонали. Отбросил пергамент в общую кучу и потянулся к мешочкам и книжице.

– И это все, что было найдено? – спросил он, подозрительно взглянув на Энвера, отчего тот побледнел и полез за пазуху. Покопавшись там, извлек ормузский кошель.

– При нем еще вот это было, – пробормотал офицер, осторожно укладывая кошель рядом с другими вещами. – Только он почти пустой оказался.

Афанасий надеялся, что ага спросит, сколько там было денег и уж тогда ему удастся вставить словечко, не рискуя получить по шее. Но старикстарик не стал интересоваться, видать и на государственном уровне отначить немного у путника было тут в порядке вещей. Вместо этого он провел пальцам по шнуркам, стягивающим горлышки кожаных мешков. Взял книжицу, поднес к близоруким глазам и зашелестел страницами.

– Так, интересно… Очень интересно… Не может быть… – забормотал старик. Он читал долго. Вывернутые руки Афанасия затекли, стражники начали переминаться с ноги на ногу. Энвер застыл посреди комнаты не зная, что делать. Наконец старик отложил книгу и прокашлялся.

– М-м-м… Вот как? – он пожевал бледными губами и замолчал в задумчивости.

Тюрки пожирали начальника глазами, Афанасий глядел исподлобья – разогнуться мешала проклятая палка.

– Ну что, путник? Какого будешь роду-племени? Откуда и куда держишь путь? – спросил судья, но видно было, что его вовсе не интересуют ответы.

– Я купец из далекого Герата, великого города, что стоит в долине чудесной реки Герируд. Воспетого самим Навои, – начал Афанасий рассказывать ту часть своей легенды, что выучил назубок за время странствий по землям мухамеддиновым. – По торговой надобности странствовал по землям хорасанским, кои они захватили в далекой стране Индии. Искал товар, пригодный для продажи у себя на родине. Да не простой, а такой, чтобы ни у кого не было. Да толком ничего не нашел, так, поторговал в свое удовольствие. Теперь вот обратно возвращаюсь.

– Не слишком ли кружным путем идешь ты домой, странник? – спросил он прищурившись.

– Да, путь не прям, но хотелось завернуть в землю великих османов, посмотреть, как живет и процветает народ и город Трапезунд под рукой великого правителя Мехмеда, избавившего его от мягкотелых греков. А уж отсюда сесть на корабль, переплыть море Черное и там уж посуху добираться. Ну, или на корабле Каспий переплыть.

– Ох, обманываешь ты нас, путник, – покачал головой старичок. – Глупа твоя история.

Афанасий и сам чувствовал, что слова его звучат неубедительно, но отступать от них, а тем более рассказывать правду, означало подписать себе смертный приговор.

– Аллахом клянусь! – воскликнул он.

Старичок с небывалым для его возраста проворством соскочил с кресла, подлетел к купцу и шлепнул его по губам сухонькой ладошкой. Не больно, но обидно.

– Не смей! – воскликнул он резко. – Не смей, понял?

Афанасий пожал плечами, насколько позволяла продетая под локти палка.

– Думаю, – успокоился старичок, – этот человек не только лазутчик, но и убийца и еще вероотступник, но это уже мелочи. Его рассказ, а также эти вещи наводят на мысль, что он не просто шпионил, а что-то замышлял против наших великих правителей.

– Да вы что? – воскликнул Афанасий, пытаясь встать. – Белены объелись?!

Удар по затылку снова бросил его на колени.

– Сейчас я собственноручно, – судья выделил голосом это «собственноручно», – напишу подробное донесение, и поведем его к визирю. Пусть он разбирается.

– Уважаемый Текер-ага, – кашлянул Энвер, – а может, сначала попытать его немного, выяснить все получше?

– Хорошо бы, но не будем, время дорого. Визирь в любой момент может и надолго уехать из города надолго. Где мы его держать будем, сколько ждать? Хотя, конечно, – старичок, так же, как ярыжка Сабир, мечтательно закатил глаза, – попытать было бы и неплохо.

Он взмахнул рукой. Откуда-то из-за ширмы появились два черноголовых мальчика – что они тут, всех девок поистребили, что ли, или по гаремам попрятали, подумал Афанасий – не похожих на тюрок, видать, из пленных греков, в одних набедренных повязках. Один достал лакированную коробку с письменными принадлежностями, откинул крышку каменной чернильницы. Другой с поклоном поднес начальнику несколько свитков чистой бумаги.

Текер-ага придирчиво выбрал один лист, особенно белый и тонкий, водрузил на стол, прижав локтем. Макнул в чернильницу гусиное перо и стал писать, щурясь подслеповато и высунув от усердия кончик языка. Иногда он останавливался, закатывая глаза к потолку и покусывая кончик пера. В такие моменты Афанасию становилось особенно грустно, он даже не представлял себе, какие страшные выдумки, какие чудовищные картины может породить сознание чиновника, желающего приумножить свои заслуги. Наверняка в донесении всю честь поимки лазутчика старик приписал себе. Судя по кислому лицу Энвера-эфенди, он думал о том же.

Наконец Текер-ага закончил, дал листу просохнуть и, свернув его в трубку, поднялся. Приказал запрягать. Забегали за ширмами и занавесками слуги, топоча по полу голыми пятками и стуча деревянными подошвами сандалий. Мальчики поднесли старику дорожный кафтан без рукавов, расшитый жар-птицами, когтящими морских гадов. Накинули на плечи. Поддержали под локти, помогая спуститься с приступочка. Провели по залу.

Энвер сгреб со стола вещи Афанасия и поспешил следом. Стражники подняли несчастного купца на ноги, протащили по коридору и вывели на солнечный свет, не забыв зацепить головой о дверной косяк.

Судью усадили в повозку о четырех высоких колесах, запряженную парой низкорослых, но крепких лошадок. Мальчики запрыгнули на задок. На козлы взгромоздились два дюжих стражника, один взялся за вожжи, другой положил на колени обнаженную саблю, опасно поглядывая на собравшуюся поглазеть толпу. Еще полдюжины стражников с круглыми щитами и короткими копьями окружили повозку со всех сторон. Заметив, что пленника стаскивают со ступенек, Текер-ага едва заметно взмахнул рукой. Повозка тронулась, Энвер-эфенди пристроился сзади, конвоировавшие обессиленного Афанасия стражники – за ним.