Владимир Ковтун - Полет дракона

- Ну-у… - Запнулся с ответом господин Бао-юй. – Все мы время от времени надоедаем друг другу, и нам необходим отдых.

- А он когда отдыхает?

- Наверное, по ночам. Но, отстань, Ли-цин! Дай мне поговорить с мастерами.

Девочка обошла глиняное изваяние кругом, и обнаружила в его спине небольшую круглую дыру.

- А этого для чего?

- Для того, чтобы жить нам всем необходимы сердце, легкие, желудок и душа. Всё это мастера поместят в идола через отверстие в спине. Если ты сейчас не замолчишь, я отправлю тебя домой!

Девочка обиженно замолчала.

Через несколько недель, в специально выбранный, счастливый по календарю день, идола привезли в дом господина Бао-юя. Глиняного истукана торжественно водрузили на место. Зажгли свечи и курительные палочки. Читали молитвы. Несколько раз мастер обошел идола, потом достал из своей сумки, и вставил ему зрачки. Сделанные из серебра внутренние органы вложил через отверстие в спине. Еще немного покопался в сумке, и извлек из нее маленькую лесную птичку. Она испуганно смотрела по сторонам, и тихонько цвиркала.

Мастер быстро просунул руку с пичугой в дыру на спине идола, и вынул ее уже пустую. Комком глины, который он держал в другой руке, быстро замазал отверстие. Идол обрел зрачки и живую душу. Теперь ему можно было поклоняться.

Ли-цин была потрясена. Мысль о живом существе, оставшемся в глиняной темноте идола, не давала ей покоя.

- Папа, эта птичка умрет? – Спросила она перед сном своего родителя.

- Нет. Она стала душой идола, и будет жить в нем вечно.

- А кто будет ее кормить?

- Ну-у… еда ей больше не нужна. – Замялся господин Бао-юй. – Теперь она будет клевать небесную пищу.

- А что такое небесная пища?

- Это что-то такое очень вкусное, но невидимое. Немедленно спать, Ли-цин!

Ночью Ли-цин долго не могла заснуть. Маленькая, одинокая птица, оставленная в черной темноте истукана не давала ей покоя.

«Она же хочет есть, но ее никто и никогда не покормит. Поэтому она умрет» - Билась в темноволосой головке девочки лишь одна тревожная мысль.

В конце концов, она не выдержала. Тихонько встала, на цыпочках проследовала мимо безмятежно спавшей кормилицы, и вышла во двор усадьбы. Уже светало, и птицы попискивали в ветвях большого платана. Идол стоял под навесом, все так же глядя круглыми осоловелыми глазами.

Ли-цин, стараясь не смотреть в лицо глиняного божка, подошла и приложила ушко к его брюху. Внутри стояла мертвая тишина.

Тогда девочка огляделась, и увидела прислоненную к стене усадьбы деревянную палку.

Взяв ее в руки, Ли-цин подошла к истукану, аккуратно примерилась, и с размаху ударила его по глиняной голове.

Голова треснула и развалилась. Из развороченной шеи божка выпорхнула освобожденная птаха.

Ли-цин радостно проводила ее глазами.

- Лети, моя красивая! – Проводила она ее глазами.

На шум из дома выскочил господин Бао-юй, и остолбеневший смотрел на искалеченного идола, и свою дочь, стоящую возле него с большой палкой в руках.

Наказать Ли-цин он даже не пытался. Просто сказал дочери, что так поступать нельзя, и идол может на нее обидеться.

Сразу же после завтрака господин Бао-юй заглянул на женскую половину дома. Сестры, усевшись в кружок, обсуждали возможное скорое замужество одной из них. Замуж собирались выдать уже третью из сестер, и это событие чрезвычайно занимало всех домочадцев.

- Та-та-та-та… Болтливые трещотки! Учились бы лучше шитью и хозяйству. – Бао-юй был в хорошем расположении духа и улыбался.

- Но, папенька, мы целыми днями этим занимаемся. – Возразила Ли-цин, радостно вскочившая на ноги при виде отца.

- Уж ты-то занимаешься, негодница! Тебе бы все на лошади сидеть, да небеса стрелами пугать.

- Да уж! - Поддержала отца старшая из сестер, активно входящая в образ будущей матери и хозяйки. – Сорванец, а не девчонка! Кто вчера конюху колючку подложил? Целый день, бедняга, за задницу хватался.

- А нечего моего Тао обижать! Я ему не только колючку подсуну, но и на кол посажу! – Пообещала Ли-цин. – И тебя заодно за ябедничество.

Тао был любимым жеребцом Ли-цин, и она могла не расставаться с ним целыми сутками.

- Все! прекратите ссориться. – Миролюбиво прервал девичью перебранку Бао-юй. – Немедленно одевайтесь. Сейчас мы все поедем к реке, как и собирались на прошлых праздниках, да дождь помешал. Ваши братья поедут вместе с нами.

Ответом ему был радостный девичий визг.

Отец вышел, и Ли-цин, воспользовавшись всеобщей суматхой, больно ущипнула старшую сестру за мягкое место. В ответ она получила веером по голове.

До реки добирались долго. По пути прихватили трех двоюродных братьев Ли-цин, живших неподалеку. К одному из них, Бань-эру, девочка была особенно привязана. Серьезный, на два года старше своей двоюродной сестры, юноша отличался внимательностью и вежливыми манерами. Бань-эр был обручен с детства, но невесту свою никогда не видел.

- Как же так? – Приставала к нему Ли-цин. – А, если вы не понравитесь друг другу?

- Понравимся. – Отвечал юноша. – Обязательно понравимся и жить хорошо будем.

- Но, как так – вы еще и ходить-то не умели, а родители все за вас решили.

- Это не родители. Это Небо так решило через родителей. А Небо не ошибается. И, вообще, отстань, Ли-цин. Тебе еще рано о таких вещах думать.

Ли-цин состроила ему рожицу, но сама украдкой вздохнула: решило бы Небо и ее судьбу с господином Ли связать… Да, видно, оно не всегда вмешивается в дела людские. Девочка хорошо помнила трагическую историю своего дальнего родственника: юноша, отказался связать жизнь с уготованной ему родителями девушкой, и, разбежавшись, бросился вниз с высокой скалы. Страшная смерть…

Девочка зябко передернула плечиками. Нет, лучше об этом не думать. И она принялась смотреть на воду.

В тихой, мелкой заводи, у которой расположилась их семья, плавали утки. Яркие селезни и их скромные серые подруги держались группами и по парам. «Они тоже парами…» – Вздохнула Ли-цин. – «Говорят, если умрет одна, то обязательно умрет и другая».

Время от времени одна из уток разражалась громким гоготом: хэ-хэ-хэ! Это бесконечно смешило детей.

- Я не могу… не могу больше смеяться! – Еле выговорила сквозь слезы одна из сестер Ли-цин. – Почему они так хохочут?

- Я думаю, они собираются вместе и рассказывают друг другу разные истории. – Высказал предположение Бань-эр. - В том числе и веселые. А самые смешливые из них, вроде тебя, не выдерживают.

- А, вы посмотрите, как они переворачиваются вверх хвостиками! – Закричала Ли-цин. - Это же умора!

Утки, действительно, время от времени старались достать что-то невидимое под поверхностью воды, и видны были только их торчащие кверху гузки. Это вызвало у молодежи новый неудержимый приступ смеха.