Владимир Ковтун - Полет дракона

Настоятель улыбнулся.

- После того, что я от тебя здесь услышал, неизвестно, кто из нас к кому должен пойти в ученики.

Сейчас Советник ждал Ян-ши, чтобы отдать последние распоряжения. Главные события должны развернуться через два дня, а завтра утром в столицу, под видом крестьян, войдут Горные Братья.

Спустя некоторое время в комнату, помахивая хвостом, вбежал Ям, и послышались быстрые шаги.

В дверях показался Ян-ши, и взволнованным голосом произнес:

- Господин! Они начали! Убиты офицеры внешней охраны дворца. Наши люди сражаются на воротах и у стен города.

Сообщение Ян-ши прозвучало приговором планам Главного Советника. Он хорошо знал возможности заговорщиков, и понимал, что исход ситуации становится непредсказуемым. Не дрогнув ни единым мускулом лица, он поднял глаза на Ян-ши.

- Они нас опередили. А Горные Братья придут только завтра. Что ж, будем выходить из положения сами. Ворота заперты? Люди готовы?

- Да, господин.

- Где Ли и Фэй?

- Вечером они должны были быть на совете у командующего армией. Ночью ваш сын домой не приходил.

- Будем надеяться, что Небо поможет им. Вели подать мое оружие. Ты и еще двадцать человек пойдут со мной.

- Господин! Может быть, не стоит покидать усадьбу? Сюда они, вряд ли смогут прорваться.

- Да, здесь их ждут большие неприятности. Если бы Величайший в свое время согласился на мои предложения, его дворец сегодня был бы в гораздо большей безопасности. А ныне я должен быть рядом со своим Императором..

Спустя короткое время Главный Советник в сопровождении Ян-ши и двух десятков воинов покинули усадьбу, и направились в сторону дворца. Они успели сделать это вовремя, потому что через несколько минут отряд вооруженных людей окружил усадьбу, и приступил к ее штурму. Над всем городом уже клубился дым пожаров, и слышались крики сражающихся людей.

Удачно избежав встреч с мятежниками, Советник и его люди прошли в дальнюю часть нижнего сада. Проникнуть в Императорский дворец помимо главных и запасных ворот, можно было и отсюда. Маленький грот с водопадом таил в себе искусно замаскированный вход.

Оглядевшись, Советник вошел в грот, глубоко погрузил руку за один из влажных камней, нащупал бронзовое кольцо и повернул его.

Камень легко отошел в сторону, и открыл круглое, темное отверстие, куда вполне мог проникнуть взрослый человек.

Спустя несколько мгновений вся группа скрылась под землей. Камень встал на место, и даже самый наметанный глаз не смог бы определить, что здесь находится потайной ход.

Министр Чжу-тун руководил мятежем из своего дома, расположенного на одной из возвышенностей Чаньани. Отсюда же он мог наблюдать за всем, что происходит в городе.

Чжу-тун не сомневался в успехе. Он шел к нему несколько лет, и не один десяток раз просчитал и продумал каждый свой шаг. Железная дисциплина, введенная им среди своих людей, обеспечивала надежность всего предприятия.

Командующие огромными армиями на севере и востоке страны будут поставлены перед фактом свершившегося переворота. Им не останется ничего иного, кроме как подчиниться новому Императору. Тем более, и министр знал это точно, не все полководцы были довольны политикой У-ди.

Сейчас министр, не отрываясь, смотрел в сторону Императорского дворца.

События разворачивались стремительно, как на карте. Чжу-тун видел, как были захвачены городские ворота и крепостные укрепления.

Специально обученные солдаты начали штурм дворца. Каждому из них были обещаны земельные участки и немалое денежное вознаграждение. Над левым крылом дворца уже поднимался дым.

Министр перевел взгляд вправо. Обладая острым взглядом, он разглядел, как солдаты со всех сторон, как муравьи, облепили усадьбу Главного Советника.

Чжу-тун довольно улыбнулся. Главный Советник, наряду с Императором и полководцем Ли Гуан-ли, был одним из тех, кого следовало обезвредить в первую очередь. Всем участникам мятежа был отдан строжайший приказ: Главный Советник должен быть взят живым и невредимым.

Основное ядро армии Ли Гуан-ли находилось далеко от столицы, а перебить небольшой отряд охраны не составляло особого труда. Самого полководца предполагалось убить на месте, в его ставке, расположенной за пределами города. Там сейчас тоже шел бой.

Чжу-тун, совершенно не склонный к рефлексии, почему-то вспомнил свою жизнь.

В доме его родителей не было любви, и мальчиком он жестоко страдал от недостатка ласки и внимания. Любое проявление сентиментальности, жалости, или простого участия, жестоко высмеивалось его отцом – высокообразованным и заметным при дворе чиновником.

Когда на его глазах отец, походя, зарубил одну из дворовых собак, мальчик расплакался. Но отец, как всегда, сначала посмеялся над ним, а потом наказал.

Чжу-туну было лет семь-восемь, когда из дома внезапно пропала его мать – забитое и бесправное существо. На вопрос сына о матери отец отмахнулся: «Забудь! Она стала слишком стара. Такие люди никому не нужны».

Поначалу мальчик тосковал, но затем образ матери почти стерся в его памяти.

Спустя какое-то время Чжу-тун испытал странное удовольствие, услышав, как кричит от боли коза, сломавшая ногу. Он подошел к животному, и долго смотрел, как из его больших глаз катятся слезы. Потом поднял камень, и несколько раз ударил козу по голове. Покричав еще немного, она затихла.

Чжу-туну это не понравилось. Ему хотелось продлить чувство неведомого ранее наслаждения. В подсобных службах усадьбы было немало животных, где начинающий садист и получил большой опыт мучительства несчастных зверушек.

Один из слуг очень мягко попытался прервать недостойные занятия своего юного господина. Чжу-тун пришел в ярость. Глаза застлала какая-то кровавая пелена, а садистское возбуждение достигло предела. Он схватил толстую деревянную палку, и с размаху принялся бить ею по голове и плечам осмелившегося сделать ему замечание старого слуги. Тот не сопротивлялся, и только прикрывал голову руками.

Чжу-тун опомнился только при виде неподвижного, залитого кровью тела старика. Это был первый убитый им человек.

Мальчик не сомневался, что его накажут. Но отец, узнав о произошедшем, заметил только, что слуги стоят некоторых денег, и если убить их всех, то некому будет выполнять желания и приказы господ.

«Убивать следует только, если тебе это очень необходимо». – Сказал он тогда своему сыну. – «Желания надо научиться обуздывать. Вседозволенность разлагает человека, и притупляет его чувства. Желанное событие станет тем более приятным, чем реже ты будешь его себе позволять. Позднее ты поймешь, что есть еще более изысканное наслаждение, чем примитивное лишение человека жизни: возможность видеть его постоянный страх перед тем, что ты в любое мгновение можешь это сделать. Другими словами – абсолютная власть над людьми».