Филиппа Грегори - Дочь «Делателя королей» (ЛП)

— Он действительно думает, что у Эдуарда нет права быть королем? — спрашиваю я с любопытством. — Он сам так сказал Ричарду.

Изабель хмурится.

— Мы все знаем, что болтают люди, — коротко отвечает она. — У Эдуарда нет ничего общего с его отцом. Он родился в Англии, когда его отец надолго уехал воевать с французами. Такие слухи о нем ходили всегда. — она оглядывается на королевскую семью, на королеву, смеющуюся над чем-то вместе со своей старшей дочерью Элизабет. — И кроме того, на его свадьбе не было свидетелей. Откуда нам знать, правильно ли было проведено венчание, с настоящим ли священником?

Я не смею говорить с Изабель о недействительных свадьбах.

— Мой муж не услышит ни слова об этом, — отвечаю я. — Я не могу это обсуждать.

— Твоя сестра уже рассказала тебе о своем маленьком сыне? — перебивает нас королева со своего места. — У нас большой урожай Эдуардов, не правда ли? Теперь у каждой из нас есть свой маленький Эдуард.

— Эдуардов много, но принц только один, — изящно отвечает моя сестра. — Бог благословил вас с королем многочисленным потомством.

Королева Елизавета самодовольно оглядывает девочек, играющих со своим братом принцем Уэльским.

— Бог благословил нас всех, — вежливо говорит она. — Я надеюсь, что буду так же счастлива, как моя мать: она подарила мужу четырнадцать детей. Будем надеяться, что все мы плодовиты, как наши матери.

Изабель замирает, улыбка исчезает с ее лица. Королева отворачивается, чтобы поговорить с кем-то еще, а я быстро шепчу:

— Что такое? В чем дело, Иззи?

— Она прокляла нас, — тихо говорит она дрожащим голосом. — Ты ее слышала? Она пожелала нам иметь столько же детей, как у нашей матери. Двух девочек.

— Нет, не бойся, — возражаю я. — Она просто сказала о четырнадцати детях своей матери.

Изабела трясет головой.

— Она помнит, что Джордж унаследует трон, если ее сыновья умрут, — шепчет она. — И она не хочет, чтобы у меня был мальчик. Вот почему она прокляла нас. Она прокляла моего сына на глазах у всех. Она пожелала мне двух девочек, как у моей матери. И тебе тоже. Она желает зла нашим мальчикам, она хочет, чтобы они умерли.

Изабель так потрясена, что я увожу ее подальше от королевы, за круг придворных, обучающихся новому танцу. Они с шумом и смехом снова и снова повторяют сложные фигуры. На нас никто не обращает внимания.

Мы стоим у открытого окна, пока румянец не возвращается на ее щеки.

— Иззи, тебе незачем бояться королевы, — говорю я с тревогой. — Ты не должна выискивать проклятие и колдовство во всех ее словах. Не надо ее подозревать, в тебе говорят твои страхи. Мы живем у себя дома, король простил Джорджа и уехал вместе с ним воевать. Мы с тобой получили наше наследство. Ричард и Джордж могут ссориться сколько угодно, но у нас с тобой все будет хорошо.

Она мрачно качает головой.

— Я знаю, что мы не в безопасности. И теперь я боюсь того, что может произойти во Франции. Я думала, что мой муж собрал армию, чтобы поддержать короля. Теперь у него тысяча человек, и они во всем слушаются его. Что, если Джордж задумал повести их против короля? Что, если они с Ричардом сговорились? Вдруг они собираются убить Эдуарда во Франции, а потом вернуться и отобрать трон у Риверсов?

Мы с Изабель проводим неделю за неделей в тревоге, ожидая страшной новости, что английские армии перестали воевать с французами и обратили оружие друг против друга. Мы с ужасом вспоминаем, как мой отец учил Джорджа отвлекать авангард и неожиданно бросаться в атаку. Наконец Ричард присылает мне письмо, где рассказывает о крушении всех изначальных замыслов. Их союзник, герцог Бургундский, вместо того, чтобы осадить Людовика в его столице, воевал где-то далеко, чем полностью лишил всю кампанию какого-либо смысла. Его герцогиня, Маргарита Йоркская — родная сестра Ричарда — не имела ни малейшей власти, чтобы напомнить мужу об обещании поддержать братьев, когда они высадятся в Кале и двинутся маршем в Реймс, чтобы короновать Эдуарда, как короля Франции. Маргарет, верная и преданная интересам Йорков, находилась в отчаянии от того, что не смогла заставить герцога Бургундского встать на сторону ее братьев. Но герцог, заманивший их на войну во Францию, похоже, преследовал собственные интересы; оказалось, что каждый из союзников ведет свою тайную игру. Один мой муж стремился к выполнению первоначального плана, но его руки были связаны. Его письмо полно горечи:

«Бургундия следует собственным путем. Родственник королевы, наш прославленный союзник Сен-Поль поступает так же. Высадившись на берег и приготовившись к бою, мы обнаружили, что мой брат потерял всякую охоту воевать, а король Людовик предложил ему щедрый выкуп за то, чтобы оставить Францию нетронутой. Он получит золото и руку французской принцессы Елизаветы для своего сына, вот какова цена нашего возвращения домой. Они купили моего брата.

Анна, только ты одна будешь знать, как горек мне этот позор. Я хотел отвоевать для Англии французские земли, я мечтал о победах нашей армии на равнинах Пикардии. Вместо этого, мы как купцы торгуемся о цене. Я ничего не могу сделать, чтобы отвлечь Эдуарда и Джорджа от этого постыдного торга, так же как не мог увести своих людей из Амьена, где король Людовик кормил их мясом и поил вином, пока они не заболели от обжорства, а я не начал стыдиться, что они носят на мундирах мой знак. Мои люди отравлены собственным чревоугодием, а я болен от стыда.

Клянусь, я больше никогда не поверю Эдуарду снова. Он ведет себя не по-королевски и не по-рыцарски. Так может поступать только бастард, ублюдок лучника, и я не могу смотреть ему в глаза, когда вижу, как он за столом короля Людовика подносит ко рту кусок мяса на золотой вилке.»

Замок Байнард, Лондон, сентябрь 1475

В сентябре все они возвращаются домой, став богаче, чем мечтали, обремененные серебряными слитками, драгоценными камнями, золотыми украшениями и ожиданиями получить в будущем еще больше. За отказ от английских земель во Франции король Эдуард будет ежегодно получать в свою казну по семьдесят пять тысяч крон в течение ближайших семи лет, и по пятьдесят тысяч в последующие годы. Джордж, герцог Кларенс, всегда находящийся рядом с королем, когда в воздухе пахнет легкой наживой, признан хорошим советником, и тоже получает жирный кусок от этой бесчестной сделки. Общего воодушевления не разделяет один человек: из всех лордов, уехавших во Францию и вернувшихся разбогатевшими, только мой муж Ричард предостерегает Эдуарда, что это опасный способ победить французского короля. Он предупреждает, что простые люди Англии будут думать, что их налоги потрачены впустую, что жители Лондона и дворянство отвернутся от короля после этого бесчестья; он просит не продавать первородство Англии за французское золото. Мне кажется, Ричард — единственный человек во всей армии, выступивший против этого договора. Все остальные слишком заняты подсчетом барышей.