Каролин Вермаль - Цветок для ее величества

Повозка вновь оказалась на ходу, они сложили перевернувшиеся ящики и собрали оборудование. Для поездки напрямую, через буш, они отложили немного провизии в небольшой мешок. Тунберг отсыпал немного табака из ящика, тщательно его упаковал и сунул в седельную сумку. Наконец он отдал Эулеусу ружье, пыжи к нему и внимательно выслушал детальное описание маршрута до лагеря вождя Чунги в Двуречье.

Когда Тунберг и Мэссон уже были готовы выехать, у Фрэнсиса настроение было почти радостное.

Они распрощались с Эулеусом, Мэссон повернулся к Тунбергу и спросил:

— Вы точно знаете этот короткий маршрут, правда? Я даже вспоминать боюсь, что у нас с собой почти нет воды и лишь несколько кусков сушеного мяса.

— Доверяйте мне, Мэссон. Когда к туземцам из племени хоса проявляешь должное уважение и преподносишь соответствующие подарки, они отвечают своим знаменитым гостеприимством. Я предрекаю, что в конце дня вы будете держать цветок в руках. И, если вам предложат вдобавок немного просяного пива и кусок только что зажаренной говядины, вы станете самым счастливым человеком во всей Африке.

Глава 32

— Я этого просто не понимаю! — Тунберг спешился и влез на высокое дерево кáркас, чтобы как можно лучше осмотреть окрестности.

Оба всадника проскакали всю вторую половину дня, и теперь солнце висело прямо над горизонтом, на западе. Лошади выдохлись, а всадников мучили усталость, плохое настроение и жажда.

— Мы же не ошиблись, правда? — спросил Мэссон.

— Все может быть намного хуже, — пробормотал себе под нос Тунберг, внимательно всматриваясь в горизонт.

— Да, такое может случиться. Если у нас, например, совсем кончится вода. О, погодите, у нас как раз нет больше воды, значит, уже и хуже быть не может.

— Я же все время придерживался указаний Эулеуса, — продолжал Тунберг, словно впав в некое подобие транса. — Он точно сказал, за этим плоскогорьем начинается равнина, которая ведет прямо к лагерю. Но отсюда кажется, что плоскогорье длится еще несколько миль. Насколько я могу судить, оно тянется до самого моря.

Он слез с дерева и подошел к месту, где на небольшом клочке травы Мэссон оставил лошадь попастись.

— Этому есть единственное объяснение, хотя и оно мне кажется невероятным.

— И какое же?

— Эулеус намеренно указал нам ложное направление.

— Я думаю, вы слишком полагались на ваше умение ориентироваться, и дело тут совсем не в Эулеусе.

— Замолчите! — Тунберг завертел головой, когда услышал какой-то звук в густом колючем кустарнике, что рос немного дальше у обрыва.

— Не примите это на свой счет, я просто высказал одно из предположений… — продолжал Мэссон.

— Т-с-с-с! — прошипел Тунберг, он стоял как вкопанный и прислушивался.

Швед даже не отмахивался от мух, которые роились вокруг его лица. Обе лошади прекратили жевать траву и, навострив уши, тоже смотрели в том же направлении, что и Тунберг. Из кустов донеслось глухое фырканье, и наконец Мэссон разглядел крупную черную морду. Очевидно, там стояла большая корова.

— Мэссон? — прошептал Тунберг.

— Да?

— Нам нужно как можно скорее уносить ноги.

— От какой-то коровы?

— Это не корова.

Животное медленно вышло из кустов. Кроме черной морды, Мэссон теперь увидел острые концы впечатляющих закрученных рогов, которые срослись у буйвола на лбу в сплошное утолщение. Оно выглядело таким крепким и массивным, что вряд ли его могла пробить даже пуля.

Зверь продолжал резко и грозно фыркать. Эти звуки постепенно переросли в грудной сердитый гул. Красноклювый волоклюй сидел на одном из рогов и глядел на мужчин глазом, окаймленным заметным желтым кольцом. Потом птица развернулась к шее буйвола. Мэссон уже не был уверен, клюет ли эта птица буйвола, добывая насекомых, или просто подзадоривает его к нападению.

Гигант сделал шаг к мужчинам, остановился и откинул могучую голову назад. Из его ноздрей шел пар. Теперь из кустов показалась еще добрая дюжина животных, и Мэссон понял: наверное, их тут целое стадо.

Тем временем Тунберг медленно пятился назад, к своей лошади, не сводя глаз с наступающего буйвола ни на секунду. Они были всего в каких-то двадцати метрах от него.

Когда один из крайних буйволов в стаде особенно громко и сердито фыркнул, лошадь Мэссон начала громко ржать от страха. Она встала на дыбы и забила в воздухе передними копытами. При этом Мэссон едва удержался в седле. Видимо, этого сигнала и ждали буйволы, они теперь бросились вперед. Их громадные туши неслись с такой скоростью, что картина казалась совершенно нереальной.

Пока Мэссон пытался удержать лошадь, он краем глаза заметил, как Тунберг одним махом вскочил в седло. Швед даже не продел ногу в стремя, он тут же схватил повод и развернул лошадь, одновременно ударив ее свободной рукой по левому боку. Лошади рванули в противоположных направлениях, поскакав с возвышенности вниз.

Мэссон с трудом удерживался в седле, пытаясь догнать попутчика. Не нужно было оборачиваться, чтобы понять: буйволы продолжают преследование. Топот сотен копыт тяжелых гигантов, которые сносили все на своем пути, свидетельствовал, что речь идет о жизни и смерти.

Когда путники скакали галопом по склону, они не обращали внимания на ветки, которые больно хлестали по лицу и рвали одежду. Они опасались только одного: лошади могли споткнуться в любой момент и упасть, и всадников ждала бы верная гибель.

Когда они достигли подножия холма, открылась равнина. Буш кончился и уступил место пастбищам. Тунберг и Мэссон понимали, что лошади устали за день путешествия и долго не выдержат такого темпа. Тунберг сменил направление и повернул параллельно горному хребту, вместо того чтобы пересечь пастбища и взобраться на поросший кустарником холм.

На равнине без кустов и деревьев всадники наконец-то оторвались от буйволов. Когда мужчины обернулись, то обнаружили, что стадо прекратило преследование. И все же они прибегли к предосторожности и еще раз сменили направление, следуя вверх, в заросли буша. Путники остановились, только когда достигли вершины следующего холма.

Мужчины молча переводили дух. В вечерних сумерках они увидели, как стадо буйволов из нескольких сотен голов спокойно и мирно пасется на равнине. Когда солнце опустилось за гребень горы, Мэссону казалось, что это лучшее мгновение в его жизни, ведь еще несколько минут назад он был убежден, что больше никогда не увидит закат.

Звуки ночи окутали их, путники расседлали лошадей и разбили лагерь, подложив под спины седла, словно импровизированные подушки. Тунберг развел небольшой костер. Они согласились дежурить по очереди, держа наготове заряженное ружье, чтобы поддерживать огонь всю ночь.