Михаил Волконский - Мне жаль тебя, герцог!

— Это наша общая обязанность, — сказал Шешковский.

— А я думаю, что интересы фельдмаршала Миниха вполне совпадают с интересами правительницы, — заявил Митька.

— Значит, будем действовать в интересах фельдмаршала Миниха!

На этом они расстались.

К приему Груньки и Селины де Пюжи Василий Гаврилович Гремин готовился, тешась этим как ребенок, и превзошел сам себя. Он придумал их угостить в этот день кофе, но в соответствующей этому напитку обстановке. Для этого он выворотил весь запас отцовских халатов, ковров и шалей, завесил и устлал ими комнату и сделал из нее подобие того логовища, в котором они дурачили Станислава. Но обстановка вышла роскошная. Кофе он решил подать в китайских чашках, а так как ни он сам, ни кто-либо из его домашних не умели заваривать этот напиток, то он отправился к Гидлю, чтобы привезти оттуда человека, умевшего делать это.

Надо отдать справедливость, хлопоты Гремина увенчались полным успехом. Комната вышла очень красивой, а кофе — вкусным.

Что же касается беседы, то она была так весела и оживленна, и звонкие голоса Груньки и Селины так звенели, что было завидно самим олимпийским богам.

Селина разговорилась, опрокинула чашку и, залив кофе дорогую шаль, покрывавшую столик, рассмеялась и стала уверять, что действительно боги Олимпа позавидовали им и заставили ее замарать эту скатерть.

Расспросам и рассказам не было конца.

Селина и Грунька требовали от Митьки мельчайших подробностей его путешествия; в особенности Селина настаивала на том, что говорил Линар, что он делал и т. д.

— Я же рассказываю вам, что он спас мне жизнь! — повторил ей Митька.

— Но из того, что ты тут рассказываешь, — поправила его Грунька, — выходит, что ты его спас от смерти!

— Вот видишь ли, — пояснил Митька, — у людей между разными другими чертами существует такое свойство, что они гораздо больше любят тех, кому сделали одолжение, чем тех, кто им сделал что-нибудь и кому они обязаны. Я же хочу сохранить расположение графа Линара ко мне и потому продолжаю настаивать, что это он спас мне мою жизнь!

— Знаешь что? Я тогда всем буду говорить, что всем обязана фельдмаршалу Миниху! — сказала Грунька.

— И ты прекрасно сделаешь! Но расскажи мне, пожалуйста, я этого уже давно жду с нетерпением, что ты тут наделала без меня? Ведь во всем, что случилось, есть и твоего меду капля?

— Есть! — кивнула головой Грунька.

— Ну так я и думал! В чем же дело?

— Да видишь ли, — стала рассказывать Грунька, — Миних был у меня взвинчен до последней степени! Его адъютанты совсем прозрачно намекали фрейлине Менгден на то, что все готово, что Преображенский полк готов постоять за принцессу и ее сына-императора. Надо было только, чтобы Миних решился. Чего он медлил, я сама не понимаю! Накаленным он оказался добела! Я уже раньше открыла ему, что граф Линар вызывается в Петербург; это, конечно, сделано помимо него, и он был страшно обижен этим. Время тянулось, а между тем двенадцатого ноября предстояло празднование дня рождения герцога-регента. Говорили, что он готовит какие-то милости, что будто бы будут подарки, награды и придворным и войскам!

— И ты все это сообразила?

— А чего ж тут было не сообразить?

— О-о, она очень сильна! — деловито заметила Селина по-французски, смакуя кофе и глянув на всех из-за чашки, которую держала у рта.

— Но что же дальше? — спросил Митька.

— Дальше? Я увидела, что надо действовать, и пустилась на такую штуку. Дело в том, что Миних обыкновенно бывал во дворце у принцессы днем, а потом прямо от нее он ехал обедать к герцогу! Ну вот, восьмого ноября я, улучив минуту, уговорилась с госпожой Менгден, чтобы меня как-нибудь оставили наедине с фельдмаршалом, и сообщила ему под строжайшим секретом, что глава соглядатаев герцога, его камердинер Иоганн, подозревает его, фельдмаршала, в замыслах и что сегодня за обедом Бирон будет в разговоре выпытывать, правда ли это! Вижу, подействовало: старик весь вспыхнул и губу закусил…

— Ну а как же ты решилась сказать это ему? Почему же ты могла знать, какой разговор поведет герцог у себя за обедом?

— А на то есть сметка! — сказала ему Грунька. — Я взяла обрезок, который был оставлен Венюжинским, и написала на нем левой рукой: «Я перешел на службу к фельдмаршалу Миниху и скрываюсь у него, но желаю вновь заслужить ваше доверие и сообщаю, что герцогу грозит опасность. Пусть только он за обедом спросит у фельдмаршала, не предпринимал ли тот каких-нибудь действий ночью? А в доказательство того, что я действительно служу у него, Миниха, вы за подкладкой его шляпы найдете точь-в-точь такой же обрезок бумаги». Я вырезала по имевшемуся у меня купону точно такой же обрезок, а положить его, конечно, за подкладку Миниховой шляпы было делом пустяшным. Письмо во дворец для передачи Иоганну я снесла сама, переодевшись простой девкой.

— То есть это в самом деле гениально, как говорит госпожа де Пюжи! — снова одобрил ее действия Митька.

— Она очень сильна! — повторила Селина с еще большей уверенностью.

— Но только постой, как же это ты написала Иоганну якобы от имени Станислава Венюжинского на обрезке бумаги, когда раньше Иоганн должен был получить другое письмо от пана Станислава?

— Да ведь этого письма Василий Гаврилович не послал!

— Ну? Вот кстати вышло! Молодец, Василий Гаврилович!

Гремин, улыбаясь, раскланялся во все стороны, очень довольный, что и его денежка не щербата, что все-таки и он что-нибудь сделал, хотя и не сделал то, что должен был!

— Ну и все это удалось и вышло как по писаному! — продолжала Грунька. — Герцог — Миних сам теперь это рассказывает — спросил его за обедом, имел ли он во время своих походов предпринимать что-нибудь ночью. В ту же ночь Миних явился к нам, вызвал меня, я вызвала Юлиану Менгден, а та — принцессу, а принцесса, в результате, отдала приказание арестовать Бирона.

— А это, верно, не обошлось без гадалки? — спросил Митька, взглянув на Селину.

— Н-да-а! Только тогда госпожу Дюкар нельзя было еще привезти во дворец из боязни перед бироновскими соглядатаями, так что мне пришлось сказать, что я ходила спрашивать мадам Дюкар и она через меня велела передать, что если принцесса решится, то все пройдет благополучно. Ну а зато теперь госпожа Дюкар чуть ли не почетная гостья во дворце! Ее там так теперь принимают, словно особу королевской крови! Ну уж и гадает же она! Конечно, все про Линара: и наружность его описала, и предрекла его приезд. Мы с ней рассчитали, когда он приблизительно может выехать из Дрездена, ну а сегодня, когда узнали, что он уже приехал, впечатление было поразительное!

— Но, позвольте, что же мы дальше делать будем? — стал соображать Митька. — Ведь теперь госпоже Дюкар неловко будет встретиться во дворце с графом Линаром, и вообще, как себя будет держать в отношении графа Селина?