Алексис Бувье - Кредиторы гильотины

– Или вор? Не правда ли?

– Да.

– Германские игорные дома закрыты на зиму. Поэтому он должен вернуться в Париж, а так как в Париже открытая игра запрещена, то он по необходимости будет посещать тайные игорные дома.

– Да, вы угадали.

– В таком случае, я понимаю вас, – заметил Панафье.

– И как вы думаете, что нам нужно делать?

Панафье, опершись локтями о колени и закрыв лицо руками, несколько минут размышлял, потом вдруг сказал:

– Знаете что, самые полезные сведения, приобретенные мной, я нашел не в тех бумагах, которые вы мне дали. Я вынужден быть почти так же осторожен, как вы, поэтому будьте снисходительны к тому, что я вам сейчас скажу.

Братья согласились, приготовившись внимательно слушать.

– Мадам Мазель умерла не от тех ударов ножом, которые она получила, – продолжал он.

– Что вы такое говорите?

– Я говорю истину. Она была убита известным ударом неизвестного убийцы. Многочисленные удары, которые она получила, были нанесены только с целью скрыть смертельный удар, который, как печать, указывает, что преступление было совершено тем или иным преступником.

– То, что вы нам говорите, очень любопытно и полезно.

– Да, я это знаю. Если я найду подтверждение моим догадкам, то, клянусь вам моей жизнью, мы найдем настоящего виновника.

– Но что это за таинственный удар?

– Сейчас я не могу вам этого сказать, но скажу завтра. Однако мы должны поторопиться.

– Да, вы нравы. Если вы согласны сегодня осмотреть дом…

– Хорошо!

– В таком случае, мы к вашим услугам, – отозвался Винсент.

– Хорошо. Тогда сегодняшней ночью, в то же время, когда было совершено преступление, мы отправимся вместе на улицу Фридлан. Я восстановлю картину преступления. Видел ли кто-нибудь из вас, господа, – проговорил он, – ту комнату, в которой было совершено преступление, сразу же после того, как оно было обнаружено?

– Да, мсье, – сказал Винсент, – я был утром и увидел комнату в большом беспорядке из-за происшедшего в ней.

– Вы видели тело?

– Да.

– В таком случае, нам никто не нужен. Вы восстановите мне факты.

– Да, я могу это сделать.

– А теперь, господа, позвольте мне уйти. Я приду за вами в полночь.

– Но, – спросил Шарль, – почему вы не хотите провести с нами этот день?

– За день я должен узнать еще много вещей, которые будут мне полезны сегодня вечером.

– В таком случае, идите. До свиданья.

– До свиданья, господа, до вечера, – сказал Панафье, уходя.

– Что ты думаешь обо всем этом? – спросил старший брат, когда они остались вдвоем.

– Я думаю, что завтра утром мы получим окончательные сведения.

– Не кажется тебе странным этот человек?

– Нисколько. Разве мы сами не ведем себя с ним таинственно?

Винсент тихо покачал головой.

– Во всяком случае, сегодня вечером мы это увидим, – сказал он.

Панафье вернулся к себе домой. Луизы дома не было. Он вынул из чемодана, спрятанного под кроватью, маленький сверток и осторожно положил его в карман.

– Увидим… О, это было бы очень странно!

Затем из свертка бумаг он вынул листок, исписанный мелким почерком.

– Надо хорошенько припомнить все это, – сказал он, прочитав листок с начала до конца.

На другой день, около часа ночи, перед одним из домов на улице Фридлан остановился фиакр. Этот дом казался необитаемым: окна были плотно закрыты, а между камнями около подъезда начинала расти трава.

Вход на первый и второй этажи, занимаемые раньше госпожой Мазель, был справа, а в воротах находилась маленькая дверь, которая вела на третий и четвертый этажи. Ставни окон этих этажей были открыты, и сквозь стекла были видны занавеси и обои. Эти два этажа были обитаемы, в то время как первый и второй были закрыты со времени преступления, совершенного полтора года тому назад.

Но в эту ночь сквозь ставни в окнах мелькал слабый свет. Это обстоятельство было даже замечено несколькими запоздавшими соседями, но так как был поздний час, то прохожие и не думали останавливаться.

Когда фиакр остановился перед домом, дверь сразу же отворилась.

Панафье и братья Лебрен вышли из экипажа и, отпустив кучера, вошли в дом.

Свет во втором этаже бывшей квартиры мадам Мазель был зажжен служанкой двух братьев, которую они послали заранее, и которая открыла дверь, услышав звук останавливающегося экипажа.

– Будет ли нам нужна эта женщина? – спросил Панафье сразу же, как за ними закрылась дверь.

– Нет.

– В таком случае отпустите ее.

Старая служанка с удовольствием выслушала приказание возвратиться домой и не замедлила привести его в исполнение.

Как только трое мужчин остались одни, Панафье огляделся вокруг.

Они были в большой передней, раскрашенной под дуб, пол которой был покрыт большим ковром и в которую выходили три двери.

– Посмотрим, – сказал Панафье, – дайте мне сориентироваться. Эта дверь налево позволяет пройти в жилые комнаты, не проходя через маленькую приемную гостиную. Эта, направо, ведет на маленькую лестницу, выходящую на второй этаж, в столовую. Чтобы попасть в маленькую гостиную, надо пройти через среднюю дверь.

Сказав это, он открыл среднюю дверь и вошел в сопровождении двух братьев в небольшую комнату. Это была гостиная, обитая алжирской тканью.

– Да, вот маленькая гостиная, курительная комната, окна которой выходят в сад. Здесь принимали людей незнакомых, в то время как обычные посетители прямо направлялись в столовую по маленькой лестнице и через эту столовую проходили в большую гостиную. Только Корнель Лебрен и аббат Пуляр проходили через дверь налево и маленькую переднюю, выходящую в эту комнату. Вот она. А вот и коридор, который из нее ведет… Все это так! Впрочем, эти двери скрыты под обоями, и они могли пройти, не будучи замеченными, через большую лестницу в переднюю первого этажа. Если вы согласны, мы тоже пройдем по этой дороге!

– Господин Панафье, – сказал один из братьев, – вы отлично изучили план и лучше нас знаете расположение комнат в доме.

– Конечно. Я даже сомневался, были ли вы в нем хоть один раз.

– Один раз были.

– Да, я знаю. Идемте.

И, держа в руках подсвечник, Панафье открыл дверь налево. Они очутились в широком коридоре, называемом галереей на основании того, что на сырых стенах висело нескольких плохих картин.

Пройдя этот коридор, они открыли стеклянную дверь и очутились на первых ступенях широкой лестницы, на которой был разостлан узкий алжирский ковер.

– Все это так. Вот лестница. Поднимайтесь по ней!

Придя на второй этаж, они остановились.

– Надо сориентироваться! – снова сказал Панафье. – Дверь налево в углу – это потайная дверь в спальню. Вот дверь в коридор, ведущий в людскую, через который прислуга ходила в столовую. Пройдем через него. Нам нечего делать ни в людской, ни в кухне, идемте в столовую.