Алексис Бувье - Кредиторы гильотины

– Ты мне этого не говорила.

– Ах, я совсем забыла… Но если ты этого не хочешь, я не пойду.

– Ну что ты, моя милая, поезжай.

И Левассер поцеловал Нисетту в лоб, в то время как она нежно пожимала руку Панафье.

– До свидания, – сказал Панафье.

– До скорого свидания, – отвечал Левассер.

Поль поспешно взбежал по лестнице, и так как Луиза была в мастерской, то он написал ей несколько строк, объяснив, что проведет вечер в обществе Детей лиры Орфея. Затем, положив в конверт купюру в сто франков, он написал сверху: «На платье» и положил конверт вместе с купленным материалом, говоря:

– Сегодня вечером я могу вернуться поздно и все-таки буду принят любезно.

В четыре часа он отправился с Левассером на обед Детей лиры Орфея.

Одно время в Париже существовали маленькие клубы для ремесленников, которые собирались два раза в неделю у торговцев вином. На этих собраниях не было места политике. Здесь собирались, чтобы петь и ободрять певцов. Иногда даже бывали состязания на призы.

Общество Детей лиры Орфея было одним из таких. Все знали друг друга в этом обществе, и всем было весело. Непринужденные обеды были просты, но сытны, и стоили всего два франка семьдесят пять сантимов, включая бутылку вина и кофе.

Когда после окончания обеда был подан кофе, один пожилой человек, сидевший в середине стола, взял маленькую палочку, лежавшую рядом с его прибором, и постучал несколько раз по столу. Сразу же водворилось молчание.

– Господа, – сказал он, – можете курить!

Веселый гомон встретил эти слова.

Все вынули из карманов сигары и трубки, тогда как пожилой человек, бывший председателем Детей лиры Орфея, продолжал:

– Господа, сейчас начнется пение, но мы должны напомнить членам общества и посетителям, что все политические и безнравственные песни строго запрещены.

Эти слова были встречены аплодисментами, и сосед председателя – учитель пения – встал со словами:

– Первым буду петь я, затем наш коллега Левассер, затем – господин посетитель Жак.

После этого началось пение, и каждую песню встречали и провожали самыми горячими аплодисментами.

Все это было очень наивно, но честно и весело, гораздо лучше, чем времяпрепровождение в кафе-концертах. Песни, которые тут пелись, были до такой степени просты, что Панафье, ободренный примером других, согласился тоже спеть что-нибудь.

Окончив свою песню, Панафье вдруг заметил устремленный на него взгляд человека, сидевшего на другом конце стола.

– Знаете ли вы этого господина? – спросил он, обращаясь к своему соседу.

– Этого блондина, у которого такие блестящие глаза?

– Да-да.

– Нет, не знаю. Я вижу его здесь в первый раз.

– Значит, он не из членов клуба?

– О нет, а разве вы его знаете?

– Нет, но я его где-то видел и хотел узнать его имя.

– А-а! Это очень просто.

– Как это?

– Когда наступит его очередь петь, учитель назовет его имя.

– Действительно…

Пение продолжалось, и наконец настала очередь человека, заинтересовавшего Панафье. Учитель назвал его: «Посетитель Густав».

Панафье сделал досадливое движение, затем, подумав несколько минут, спросил Левассера:

– Сюда может приходить кто угодно?

– Нет, надо быть представленным.

– В таком случае, вы можете узнать, кто этот человек, у члена клуба, пригласившего его?

– Про этого высокого блондина, у которого женское лицо и бас?

– Да. Но только не говорите, что я вас просил об этом.

– Нет, я только загляну в книгу и спрошу члена клуба, который его привел: «Кто этот господин, которого ты привел и у которого такой хороший голос?» Он ответит: «Тот-то или тот-то». Тогда я скажу ему: «Он напрасно делает, что не занимается пением. Кто он такой?» Все очень просто!

– Замечательно!

Между двумя песнями Левассер отправился сделать то, о чем его просили, и вскоре вернулся к Панафье.

– Его имя Густав Лебо. Он переплетчик, но, кажется, редко бывает в мастерской.

– Отлично! У вас нет его адреса?

– Нет, но тот, кто его привел, знает кафе, которое он постоянно посещает. Это рядом с воротами Сен-Дени.

– А-а, знаю, – сказал Панафье.

Вечер окончился совершенно спокойно, но уходя, Панафье записал в свою записную книжку сведения, данные ему Левасеером.

На другой день утром погода была довольно теплая, и бледное зимнее солнце весело заглядывало в комнату Панафье.

Рано утром Луиза вскочила с постели и, прямо в неглиже и босиком, взяла лежавший на столе сверток и подошла к окну, чтобы посмотреть на подарок, найденный накануне на постели, так как вечером она не смогла хорошо рассмотреть его. Довольная, и вследствие этого веселая, она подбежала к кровати, где Панафье еще спал, как праведник, и разбудила его поцелуем.

Панафье немного рассердился на то, что его неожиданно разбудили, но увидев улыбавшееся ему хорошенькое личико и прочитав в больших глазах Луизы удовольствие, доставленное ей его подарком, он стал таким же веселым, как и она.

– Ну что, ты довольна? – спросил он.

– О да, мой дорогой Поль!

– И ты любишь своего Поля?

– О да!

– И снова повторишь свою клятву никогда не ходить в места, подобные тем, в котором ты была вчера?

– Не будем говорить об этом больше. Я поклялась.

– И что же ты будешь делать сейчас?

– Мне надо торопиться, так как я опоздаю в магазин.

– В магазин? Сегодня?

– Ну и что же?

– Сегодня, моя милая, я тебе не позволю ходить.

– Это как?

– Так. Очень просто. У тебя есть, на что купить ниток и иголок, не правда ли?

– О да, мой дорогой, – сказала Луиза, показывая свою купюру в сто франков и целуя своего любовника.

– Вы купите все, что нужно для вашего платья и пойдете в магазин только тогда, когда примерите его.

– О, как ты мил! Но надо уведомить магазин.

– Да, конечно. Но скорее одевайся и покупай все, что тебе нужно.

Луиза не заставила себя просить и через несколько минут была готова.

Приведя в порядок хозяйство, и отрезав маленький кусочек материала для образца, она поцеловала своего Поля, когда в дверь постучали.

– Пойди, открой, – сказал Панафье.

Луиза открыла дверь, и, увидев посетителя, слегка вскрикнула.

– Я здесь, – отозвался Панафье, узнав голос Ладеша.

При виде этой странной личности Луиза испугалась, но рассмотрев его внимательно, переглянулась с Полем, делая усилие, чтобы не засмеяться.

– Ну, Луиза, иди скорее по своим дедам и оставь нас.

Луиза поспешила повиноваться. Ладеш, затворив за собой дверь, спросил:

– Это ваша дама?

– Да.

– Позвольте вас поздравить!

– Ты очень добр.

– Вы получили мою записку?

– Да. Что ты хочешь мне сказать?

– Тут вот какое дело: мы следили за ним, но не смогли поймать.