Павел Комарницкий - Новый порядок

Собрание вновь загудело.

— И когда над Землёй Пчелы вновь воцарятся древние законы, больше не будет набегов на Землю Папируса! Я всё сказал!

— Берегись!

Могучее вековое дерево, дрогнув раскидистой кроной, начало крениться, вначале медленно, затем быстрее, быстрее, и с грохотом и треском ломающихся сучьев рухнуло наземь. Нармер усмехнулся про себя пришедшему вдруг на ум сравнению. Вот точно так же будет и с нижними землями. Земля Папируса пока стоит, да. Но ещё его прадед впервые вонзил в неё топор. Дело его продолжили отец и дед, а он, Нармер, докончит его. Свалит наконец этот оплот дикарей, не подвластных покуда порядку. Скоро, теперь уже совсем скоро. Как только спадёт вода.

Люди с каменными топорами облепили упавшего великана, рубили сучья и ветки. К Нармеру подошёл начальник лесорубов.

— Повелитель, на этой делянке осталось только восемь подходящих деревьев, остальные мелкие. Надо переходить на ту сторону протоки.

— Тебе видней, Нехамн. Мне надо от тебя тысячу таких брёвен — Нармер кивнул на поваленное дерево — А как и где взять, решай сам.

Начальник лесорубов поклонился, прижав руки к сердцу, повернулся и пошёл к своим людям. Нармер, поудобнее перехватив свой посох, направился к лодке, поджидавшей его на берегу протоки. За ним безмолвно следовали шесть могучих телохранителей, вооружённых копьями и медными топориками-клевцами. Нармер снова усмехнулся про себя своим мыслям. Вообще-то посох был ему не нужен, он мог одолеть пеший дневной переход без остановки. Но как-то так незаметно повелось, что Повелитель должен ходить с посохом. Символ власти! Этот посох, украшенный резьбой, с золотым навершием, носил ещё его прадед.

Гребцы на скамьях, сидевшие в два ряда, взмахнули вёслами, и царская ладья, выдолбленная из огромного, в три охвата, дерева, тронулась в путь. Кроны вековых деревьев смыкались над протокой, и ладья плыла в зелёном полусумраке. Да, вся пойма Хапи покрыта вот такими лесами, дикими и непролазными, где вода хлюпает меж беспорядочно переплетённых корней, где в зарослях поджидают добычу крокодилы. Сколько труда надо вложить, чтобы эти непролазные болота родили хлеб! Раскорчевать участок пойменного леса, прорыть канал, по которому воды Хапи во время разлива устремятся на поле, построить дамбу, чтобы осадить ровным слоем плодородный ил… Да, сколько труда!

Нармер поглядел вперёд, где светлым пятном маячил выход из протоки. Из старинных записей, и ещё более старинных преданий было известно, что сотни лет назад, когда на Земле Пчелы ещё не было порядка, и каждая деревня жила сама по себе, ячмень и эммер растили иначе. Тогда хлеб ещё мог расти на высоких, богарных полях. Перед началом сезона дождей мужчины рыхлили красную землю саванны тяжёлыми каменными мотыгами, женщины бросали зерно, старики и подростки боронили… Но теперь такое невозможно. От поколения к поколению засухи в саванне становятся всё дольше, дожди всё реже и скуднее. И уже давно люди бросили обрабатывать неблагодарную землю саванны. Теперь зерно растёт только на низинных полях, орошаемых в разлив водами великого Хапи. Здесь урожаи надёжно защищены от засухи. Но видят боги, как много тут надо вложить труда!

Ладья вырвалась из узкой мелководной протоки на широкий речной простор, и огненный водопад солнечных лучей разом обрушился на головы сидящих в ладье.

— Ап! Ап! А ну, поднажми! — крикнул кормчий. Гребцы, не опасаясь более посадить судно на мель, разом всадили в мутную воду вёсла, и ладья Повелителя устремилась вперёд, с шумом рассекая пологие нильские волны.

— Нехмен, мы идём к верфям — напомнил кормчему Нармер, жмурясь от неистового двойного сияния — солнца над головой и его слепящего текучего отражения в воде.

— Я помню, мой Повелитель — отозвался кормщик.

Нармер чуть улыбнулся краем рта. Да, верфи — это была целиком его идея. Его, Нармера, и ничья иная. Как до этого строили лодки? Валили подходящее дерево поближе к воде, обрубали сучья. Затем приходили мастера, становились лагерем возле заготовленного бревна и начинали выдалбливать лодку каменными тёслами. Закончив работу, сдавали её заказчику, получали плату зерном, медью или серебром и шли домой, к жёнам и детям. А проев и пропив заработанное, искали новый заказ.

Нармер всё изменил. По вновь установленным порядкам лодейные мастера никуда не уходили. Они жили в специальных посёлках, оседло, вместе с жёнами и детьми. И работали все вместе, бригадами. На каждую лодку своя бригада. А брёвна им подгоняли по воде другие люди, специально для этого дела назначенные. Работа теперь кипела ежедневно и непрерывно, и лодки спускались одна за другой, в гораздо большем количестве, чем раньше.

Огненная ладья Ра между тем уже пересекла воды Хапи и стремилась в Страну Заката. Ладья Повелителя тоже пересекала реку, в том же направлении, но наискосок. Стена пойменного леса отодвинулась, и над тёмной зеленью показались жёлто-серые вершины гор, отделяющих Долину от Восточного моря.

Нармер снова вспомнил старинные рисуночные записи, отражение ещё более древних устных преданий. Сотни лет назад все эти горы были покрыты лесами, в дебрях которых было полно дичи. Сейчас леса сохранились только по берегам горных речек и ручьёв, пересыхающих в сухой сезон. Скелеты мёртвых деревьев ещё стоят кое-где на склонах гор, и местные бродячие охотники делают из этих отполированных ветром и песком коряг порой очень интересные поделки… А также жгут из этих древесных трупов костры, которые видны порой даже отсюда, с Долины.

Да, вот с них-то всё и началось, с этих бродяг. Когда великий Ра иссушил их горы, и стало мало еды, они все поползли в Долину. Но здесь уже жили Люди Пчелы. Почему они должны были отдавать свою землю? Охотников было мало, и сила была на стороне жителей Долины.

Раньше как было? Пришельцев, пришедших на чужую землю, убивали, или принимали в свой род. Или, если пришельцы были сильнее, они прогоняли бывших хозяев и сами становились новыми хозяевами завоёванной земли. Но так было раньше. Его предок Улитка первым установил здесь порядок.

Они были такие тощие и измученные, эти бродяги, что невольно вызывали жалость. Убивать их рука не поднималась. И уж тем более никто не собирался принимать их за родню. Они были согласны на любую работу за миску каши и кусок рыбы.

Так на Земле Пчелы появились первые рабы — люди, не имеющие никаких прав. Поначалу они вели себя смирно. Но вскоре, отъевшись на ячменной каше и лепёшках, что давали им за работу, некоторые стали дерзить хозяевам, спасшим их от голодной смерти. И пришлось их наказывать, а особо дерзких даже убить, чтобы остальные усвоили урок. Но и это не всё. Многие из них, разбаловавшись, стали делать свою работу кое-как, а то и вовсе норовили не сделать. Куда такое годится? Пришлось выделить людей, которые контролировали бы этих рабов, надзирателей. А также вооружённых стражников, для особо буйных.