Хуан Гомес-Хурадо - Легенда о воре

- До этого не дойдет. Мадрид уже принял решение, но его еще должен ратифицировать чиновник Палаты по делам колоний. У нас есть четыре месяца до тех пор, пока не будут закрыты флотские счета, и конфискация станет официальной. А за четыре месяца многое может произойти.

- Если чиновник знает то, что ему положено, то он сделает всё, что продиктует Мадрид.

- Может быть, Людовико. Или, может быть, вы узнаете его имя и проинформируете его получше.

Генуэзец побледнел, осознав истинный смысл этих слов в устах такого человека, как Варгас: подкуп, вымогательство и убийство. Всё это не слишком противоречило свободным моральным принципам Мальфини. Что его в этом беспокоило, так это субъект упомянутых действий.

- Угрожать чиновнику севильской Палаты - государственная измена, синьоре Варгас. Наказывается смертью, - почти прошептал он.

- Только в случае поимки, Людовико. А им это не удастся. Кто бы это ни был, мы дадим ему выбор между мешком золота и...

Купец прервался на полуслове, на лице его появилась гримаса боли, тело напряглось, а руки сжались в кулаки.

- Что с вами? - встревоженно спросил Мальфини. Он тяжело поднялся на ноги, а когда Варгас ничего не ответил, подошел к нему.

В тот же миг Варгас упал на пол, вцепился обеими руками в правую ногу и завопил.

Санчо несколько минут переминался с ноги на ногу перед таверной, куда его направил брат Лоренсо, не решаясь войти. Первый раз в жизни ему предстояло выполнять работу, подчиняясь незнакомцу, и поэтому в животе у него было странное ощущение, которое он неохотно признал как страх.

Заведение было не более, чем дыркой в земле, по крайней мере так оно выглядело снаружи. В темном углу на узкой улице Оружейников шесть грубых расшатанных ступенек вели в полуподвал с деревянной дверью. Сквозь замызганные стекла был слышен оживленный гул голосов, означавший, что обеденное время уже наступило. Прибитый к двери красочный плакат гласил, что это таверна "Красный петух". Санчо подумал, что художник, вместо того, чтобы нарисовать петуха, должно быть, обезглавил его прямо над бумагой.

В конце концов он решился спуститься по лестнице и пройти внутрь. Стойка недалеко от входа и семь битком набитых столов заполняли собой заведение, по которому прохаживался лысый круглолицый человек, бросивший на Санчо сердитый взгляд.

- Ты опоздал! - крикнул он, не переставая ходить между столами.

Санчо хотел извиниться, но выражение лица этого типа его остановило.

- Иди в подсобку и займись мытьем тарелок, - велел трактирщик, вручая ему тяжелый деревянный поднос, заставленный тарелками и плошками.

Более трех часов Санчо беспрекословно работал на кухне, несмотря на зверский голод, который в нем пробудили исходящие от очага запахи. Он надеялся завладеть остатками какого-нибудь блюда, но трактирщик предусмотрительно выбрасывал отходы в спрятанную за стойкой кастрюлю. Санчо подозревал, что из ее содержимого потом получатся какие-нибудь котлеты.

Готовя суп, трактирщик забыл на разделочной доске луковую шелуху, Санчо отправил ее в рот и с трудом прожевал. Она была не слишком питательна, но по крайней мере помогла ему на несколько минут отвлечься от голода. Зрелище того, как перед ним проносили жареную, еще дымящуюся курицу и толстые ломти хлеба с салом, не делало луковую шелуху вкуснее. Чтобы подбодриться, он попытался вспомнить, что ему всегда говорила о луке мать.

- Он как жизнь, Санчо, - говорила она, пока учила сидящего у нее на коленях сына чистить и резать лук. - Сначала заставляет тебя плакать, но потом понимаешь, что он того стоит. Особенно жареный.

"Надеюсь, к работе в таверне это тоже относится", - подумал Санчо.

Наконец, посетители покинули заведение, оставив после себя легкий запах пота, лужи вина на земляном полу и пригоршню монет, которые трактирщик аккуратно спрятал в кошель на поясе.

- Иди сюда, парень.

Санчо подошел к одному из столов, за который только что уселся его новый начальник. Там стояли две тарелки и приборы на двоих, горшок с тушеным мясом и полбуханки хлеба. Мальчик жадно смотрел на еду, но трактирщик не торопился приглашать его присоединиться.

- Меня зовут Кастро, я всегда занимался этим делом, - трактирщик произнес это так, будто был самим архиепископом. - Монах, просивший за тебя, сказал, что ты хороший работник, хотя также и предупредил, что тебя следует держать на коротком поводке. Он сказал, что ты строптивый, но работал когда-то на постоялом дворе. Это так?

- Да, сеньор, - ответил Санчо, чувствуя урчание в животе.

- Сколько воды добавляют в вино из Сафры? - резко спросил Кастро.

Чистое вино нужно было смешивать с водой, чтобы посетители, не запивавшие еду ничем другим, могли утолить жажду, не пьянея при этом после первого же кувшина, иначе не могли бы потребить больше. В зависимости от происхождения, каждое вино принимало определенное количество воды. Вино из Сафры было очень слабым и поэтому принимало мало. Мальчик сразу же ответил, так как сотню раз слышал эту пропорцию.

- Треть.

- А вино из Торо, больше или меньше, чем из Мадригаля?

- Одинаково, оба наполовину.

- А как насчет Альхарафе?

- Так же, как и вино Сьеррас, на четверть.

- Как долго смесь должна отстаиваться?

- По меньшей мере, четыре часа.

- Что лучше добавлять в вино для густоты - известь или гипс?

Это была ловушка, и Санчо сразу ее раскусил.

- И то, и другое. Но моя мать говорила, что так поступают мошенники и подлецы.

Он сказал это, не подумав, и тут же пожалел. Если Кастро был из тех, кто подмешивал гипс в вино, эти слова давали ему право выбить мальчику мозги. Он встревожено посмотрел на огромные кулаки трактирщика, но тот не выглядел оскорбленным.

- Твоя мать была мудрой женщиной. По крайней мере, ты в этом не новичок. Клянусь Богом, мне нужен кто-то, кто знает, что делает, а не изнеженный ребенок, которому я должен буду все время вытирать сопли. Что скажешь о посетителях?

Тон его голоса слегка изменился, он поглаживал бороду и разглядывал мальчика серьезными глазами. Санчо понял, что предшествующие вопросы были лишь вступлением. Теперь же началось настоящее испытание.

- Было много людей, - сказал он осторожно.

Хитрый Кастро покачал головой.

- Вероятно, для сельского трактирщика это выглядит толпой. Но мы в Севилье, и сегодня был спокойный день. Ничто в сравнении с тем, что происходит в дни ярмарки, по праздникам или на Пасху. В такие дни здесь очень много народу. Если ты будешь шевелиться так же медленно, как сегодня, мне придется вышвырнуть твою тощую задницу обратно в приют.

Санчо упал духом. Он резал, жарил, взбивал и споласкивал так быстро, как только мог. В какое-то мгновение он был готов сдаться и признать, что всё это было ошибкой, но возвращаться к брату Лоренсо с поджатым хвостом он не желал. Ему нужно продержаться здесь шесть месяцев, если он хочет получить работу у Мальфини.