Георг Хилтль - Опасные пути

— Сегодня же вечером я доведу обо всем случившемся до сведения Пальлюо. Доктор — лакомый кусочек для судей в Шателэ, — сказал Ламот.

— Ах, если бы мне еще раз повидать этого черного господина! — рассуждал сам с собой Лозен; — это интересный мошенник, и такие знакомства могут пригодиться.

На башенных часах пробило двенадцать, когда экипаж, везший маркиза де Бренвилье из дворца Тюильери, остановился у одного дома на новой улице Св. Павла. Он принадлежал отцу маркизы Дре д’Обрэ, с которым наши читатели уже немного знакомы.

Дом д’Обрэ недавно был совершенно перестроен и отремонтирован по плану самого Лемерсье, и потому служил теперь украшением всей новой улицы Св. Павла.

Задний фасад выходил в густой парк, тянувшийся до Львиной улицы, на которую обитатели дома могли выйти через калитку, находившуюся вблизи высеченной из камня статуи св. Варвары.

Как мы уже сказали, была полночь, когда экипаж маркиза де Бренвилье остановился у маленького подъезда дома д’Обрэ. Заспанный швейцар открыл дверь и с машинальным поклоном пропустил господ.

Маркиз быстро поднялся по лестнице; маркиза шла за ним. Они прошли переднюю, и здесь Бренвилье попрощался с женой легким поклоном.

Маркиза поспешно прошла в свой будуар, сбросила свою шелковую накидку и сняла с головы дорогие кружева и жемчужный убор, украшавшие ее волосы.

— Иди спать, Франсуаза: мне тебя более не нужно!

— Как же Вы, Ваше сиятельство, разденетесь без моей помощи?

— Ты знаешь, что я часто делаю это; впрочем, помоги мне, это тяжелое платье просто давит меня.

Когда красавица-маркиза переоделась, Франсуаза вышла из комнаты, и вернувшись с питьем для ночи на серебряном подносе, застала маркизу у окна с пристально устремленным в сад взором. Она накинула широкий пеньюар; волосы маркизы были еще причесаны по-прежнему, только все украшения были сняты и лежали на маленьком круглом столике. Маркиза по-видимому с величайшим вниманием следила за каким-то предметом в саду, так как не отрываясь смотрела на одно и то же место. Однако темнота была так велика, что из окна нельзя было разглядеть в саду ни одного предмета, если он не находился совсем близко около дома.

Вдруг на одном из зубцов каменной стены показался красноватый свет; он вспыхнул только раз и сейчас же погас. Маркиза покинула свой наблюдательный пост и приготовилась открыть дверь. Раздавшийся шорох заставил ее застыть на месте. Он доносился из комнаты маркиза. Она выскользнула из своего будуара и неслышными шагами прошла в большую переднюю. Войдя в нее, она заметила, что дверь, ведущая на половину ее супруга, стояла открытой. Маркиз вышел из своих комнат.

Мария де Бренвилье пробормотала несколько слов, звучавших презрением и проклятием, и осторожно вышла из комнаты. Не оглядываясь, побежала она по аллее к каменной стене, торопливо открыла калитку, ведущую на Львиную улицу, и очутилась в темном переулке. Перешагнув через каменный порог, она почувствовала, что кто-то схватил ее за руку. Из темноты выступил закутанный в плащ человек и прошептал:

— Наконец-то, Мария!

— Это — ты, Камилл? — спросила маркиза, — я заставила тебя ждать?

— Ты получила мою записку, ты со мной, и я счастлив! Нам нечего торопиться, мы успеем захватить его.

Они подошли к изображению святой Варвары; перед ним висела лампадка, и ее слабый свет скудно освещал это место улицы.

— Остановимся здесь, — сказал Камилл Териа. — Спрячься в тени, они идут.

Из переулка вышли двое мужчин. Шедший впереди нес факел; в правой руке у него была шпага, и он шел, внимательно оглядываясь по сторонам. Второго невозможно было узнать, потому что он был закутан в плащ, а лицо было закрыто маской; при блеске факела можно было видеть конец блестящей рапиры, выглядывавшей из-под его плаща.

— Это — Бренвилье, — прошептала маркиза своему спутнику, — он отправляется на свои ночные оргии.

— Мы чуть было не попались, — сказал Териа, — по всей вероятности он вышел из главного подъезда как раз в то время, когда ты вышла в сад. Ему предстоит неблизкий путь; мы можем идти за ним следом.

Он подал маркизе руку и повел ее по дороге к дому Вьевиль.

Маркиза де Бренвилье принадлежала к самым выгодным клиенткам цирюльника Лавьенна, хотя упорно отвергала все те тонкие ухищрения кокетства, которые породил и пустил в ход пышный и чувственный век Людовика XIV. Тем не менее маркиза почти ежедневно посещала парфюмера. Что же привлекало ее туда? Мы уже слышали, что она покупала разные снадобья для приготовления лекарств, которые затем раздавала по больницам, заказывала бальзамы и целебные воды. Лавьенн зарабатывал этим немало денег и не мог иметь лучшую клиентку.

Долгое время маркиза подавала тон всему обществу, хотя одевалась чрезвычайно просто и не раз высказывала сожаление, что принуждена появляться на шумных придворных празднествах в драгоценностях и кружевных уборах. Она редко посещала высшее общество, если не было в этом крайней необходимости. Все, встречавшие ее в магазине Лавьенна, сожалели, что такая очаровательная женщина так рано покинула круг, где еще недавно блистала прекрасной звездой.

Маркиза избегала своего мужа; с виду всегда спокойная и скромная, она шла своим путем, не заботясь о пересудах и сплетнях. Она вела уединенный образ жизни, но за этим кажущимся благочестием, под этой прекрасной, безукоризненной пышностью таилось бурное, неугасимое пламя. Когда в ней пробуждалась ее необузданная чувственность, она неуклонно шла к намеченной цели, не боясь никаких препятствий. Образ жизни при дворе молодого короля и волнения столичной жизни раздражали в ней до крайности опасные страсти. Отчуждение мужа, огромные денежные средства, бывшие в ее распоряжении, и очаровательная внешность делали маркизу де Бренвилье одной из самых опасных женщин, тем более, что она обладала необыкновенным умением скрывать свои пылкие страсти под маской благочестия, спокойствия, скромности и смирения.

Какими путями шла она к своей цели и в чем состояла эта цель? Это она умела скрыть от всякого; она привлекала к себе свои жертвы под непроницаемым покровом тайны, которая делала соблазн еще привлекательнее; из этих жертв она делала свое показное орудие, пока они не становились злыми демонами человечества и пока преступление не заменяло этой ужасной женщине удовлетворения ее страсти, когда она начинала мстить нарушителям ее планов.

Теперь маркизе душой и телом принадлежал Камилл Териа. Он отвешивал ей лекарства в лаборатории Лавьенна, передавал ей бутылочки и мази. При проверке счетов она близко наклоняла к нему свою головку. Камилл был красивым молодым человеком. Он до небес превозносил маркизу в своей коллегии, которую еще посещал для приобретения кое-каких знаний. Маркиза не искала себе жертв в высших слоях общества. Ей приглянулся Камилл который был уже страстно влюблен в нее. Он провожал маркизу из магазина домой, неся ее пакеты, и часто долго простаивал против дома д’Обрэ, чтобы еще разок взглянуть на очаровательную женщину.