Дарья Плещеева - Слепой секундант

— Маша, ты туда не ходи, я сам распоряжусь, — со строгостью новоиспеченного супруга приказал Венецкий и убежал, путаясь в полах распахнутой шубы.

— Петруша, Петруша! — закричала вслед Машенька и поспешила за мужем.

Андрей остался стоять, недоумевая — что же теперь будет? И тут рядом оказалась незнакомка.

— Соломин, это я. Теперь мы простимся навеки. Так надо.

— Отчего так надо?

— Оттого, что вы слишком многое обо мне узнали. Нам будет страх как неловко друг дружке в глаза смотреть после всего, что я наговорила. Но ведь иначе я вам помочь не могла… Вот, с Божьей помощью, исцелитесь, и ежели встретимся в свете — вы меня не узнаете.

— Дайте руку, — сказал Андрей.

— На что?

— Дайте, — он протянул свою, ладонью вверх.

На ладонь легла невесомая девичья рука в меховой рукавичке. Андрей высвободил запястье, поднес руку к губам и очень деликатно поцеловал.

— Вот теперь уходите, — велел он.

— Я вас перекрестила… Прощайте.

— Прощайте.

Он думал — она задержится, скажет еще что-то бессвязное, чего так сразу и не поймешь. Но она действительно ушла. Андрей слышал, как незнакомка торопила Павлушку, слышал скрип полозьев отъезжающих санок.

После всех потрясений он приходил в себя и пытался осознать происходящее. Кто напал на него? Откуда взялся Венецкий? Почему с ним примчалась Маша? Вдруг до него дошло — удирая в окошко, он забыл в доме шкатулу с золотом. Мыслительные способности вернулись не сразу — сперва изругав себя за оплошность, потом он вспомнил, что и не знал, куда Еремей спрятал шкатулу. И от нелепости происходящего Андрей расхохотался.

— Андрей Ильич! Где мой Андрей Ильич?! — это спешил к нему дядька — и с теми же словами, с какими двадцать лет назад искал на дворе затаившегося питомца.

Тимошка бежал за ним следом. Кучера легко было признать по особому певучему тенорку, еще не обтесанному столицей на здешний лад.

— Да не галди ты, дяденька, — сказал Андрей. — Я цел и невредим. Одна у нас в хозяйстве шкода — лишились мы Фофани. Грош цена его присяге!

— Да и дома лишились. Сени и крыльцо чинить — и за три дня не управишься.

— Ты шкатулу с деньгами куда сунул?

— За печкой, в дровах лежит. Так что Фофаня?

Андрей вкратце объяснил все обстоятельства, дядька выругался. Тут и Венецкий с Машей подошли.

— Чудо нас спасло, чудо! — говорил, крестясь, Еремей. — Кабы не его сиятельство с охотниками…

— Какими охотниками? Здесь что, охотничьи угодья? — удивился Андрей.

— Так я же, съехав от матушки, вызвал из Ромашина всю свою охотничью команду. Ромашино-то — мое сельцо, что хочу — то и делаю. А поскольку за Машу беспокоился, то и решил — нужна охрана. Да еще ты о помощи попросил. Тут у меня такие загонщики, такие стрелки — светлейшему не снились! — похвастался Венецкий. — Они и псов привели.

— Но как ты здесь оказался? Да еще с Машей?

— Так сам же ты устроил аларм. Лукашка! Подтверди!

— Точно, мы сбитенник на окошке увидели и все поняли, — сказал Скапен-Лукашка. — А барыня сказала, где ваша милость могла от злодеев укрыться, и сама на головных санях поехала к вам на выручку, она-то дорогу знала…

— Не ставил я сбитенника! Еремей Павлович!

— И я не ставил! — в подтверждение дядька перекрестился. — А Тимоша и не мог — он сразу на конюшню побежал.

— Выходит, Фофаня?

Перебрали посекундно все, что случилось с того мига, как Фофаня ворвался с воплями. Получалось, что он — более некому.

Венецкий слушал это разбирательство без особого любопытства — он еще не знал Фофаниной истории и не понимал, отчего Андрей с дядькой ругаются и смеются разом. У него была другая забота.

— Подслушал, сукин сын, про сбитенник, — завершил Еремей, — и поступил по-христиански: у него левая рука не знала, что правая творила… Или как там в Святом Писании?

— Послушай, Соломин, про вашего Фофаню и в санях можно разговаривать, — сказал граф. — А ты мне лучше скажи, что делать с пленными?

Понемногу в голове у Андрея образовалась картина событий. Поняв, что Соломин собрался спасаться от неведомой беды в своем сельском доме, Венецкий собрат охотников, вооружил их так, как если бы собирался брать медведя, и помчался на выручку.

Вся эта экспедиция графа развлекала, как мальчишку. Но на подступах к дому выяснилось, что началась осада. Один взрыв в сенях чего стоил… Решено было прежде всего отвлечь осаждавших от их гнусного дела. Для этого двое охотников, разбежавшись в разные стороны, стали делать одиночные выстрелы, ничего не означавшие. А Скапен, взяв с собой самого юного из охотников, шестнадцатилетнего Ванюшку, пошел в разведку и выяснил, где стоят сани, на которых прикатили злодеи. При санях был оставлен человек, его пленили и притащили к Венецкому. Но тот, не имея опыта допроса, решил оставить эту миссию для Андрея — если же Андрея не удастся спасти, то для полиции. Сани разбойников перегнали в другое место, за стога на лугу, и тогда уж перешли в наступление.

Правильной стрельбой и криками опытные загонщики оттеснили осаждавших от дома в ту сторону, где ранее стояли их сани. А потом, вызвав необходимую панику, погнали по снежной равнине. Слишком далеко не преследовали. Хотя Венецкий и желал видеть настоящее сражение, но вовремя понял, что побоище, да с трупами, может выйти ему боком.

Тут подоспели сани Еремея с Тимошкой. Дядька ворвался в дом, споткнулся о трупы, следом вбежал Тимошка с факелом, и они обнаружили отсутствие барина. Поиски были бурными и бестолковыми, с множеством взаимных упреков: всем вдруг показалось, что Андрей похищен.

Венецкий приказал дать охотничьим рожком сигнал, чтобы преследователи возвращались. Они и вернулись — с добычей. Убегавшие злодеи потеряли сообщника — он провалился в колдобину и повредил ногу. Тут его и взяли.

— Ну так где этот трофей? И на что похож? — спросил Андрей с любопытством. Парня, оставленного стеречь сани, он решил допросить потом: тот, кого определили к такой должности, может статься, ничего толком не знает, а пленник, взятый на поле боя, казался более полезным.

Пленник был сердит, криклив и начал с угроз:

— Вы еще поплатитесь за этот разбой, господа! Вы не представляете, на кого руку подняли! — заявил он.

— Граф, что такое стоит передо мной? — спросил Андрей.

— Перед тобой господин в хорошей шубе, но без шапки, — ответил Венецкий. — Причесан по-модному, я сам так велю тупей себе взбивать. Под шубой, сдается, щегольской кафтан. Кабы не был пойман при попытке убить тебя, я бы принял его за человека светского…

— Вы на верном пути, — презрительно сказал пленник. — Подумайте еще — и, может быть, поймете, отчего вам следует незамедлительно отпустить меня!

— Осветите-ка этого господина получше, — попросил Андрей. — Еремей Павлович, что скажешь?