Евгений Санин - Око за око

«Безумный, ты просишь невозможного! — в ужасе воскликнул Гелиос. — Сами бессмертные боги не в силах устоять в моей колеснице. Подумай только: вначале дорога так крута, что мои крылатые кони едва взбираются по ней. Посредине она идет так высоко над землей, что даже мной овладевает страх, когда я смотрю на расстилающиеся подо мной моря и земли. В конце дорога так стремительно опускается к берегам Океана, что без моего опытного управления колесница стремглав полетит вниз и разобьется. Наверное, ты ожидаешь встретить в пути много прекрасного. Нет, среди опасностей, ужасов и диких зверей идет путь. Узок он, если же ты уклонишься в сторону, то ждут тебя там рога грозного тельца, там грозит тебе лук кентавра, яростный лев, чудовищные скорпионы и рак. Поверь мне, я не хочу быть причиной твоей гибели. Проси все, что хочешь, я ни в чем не откажу тебе, только не проси этого. Ведь ты просишь не награду, а страшное наказание!»

— Но ничего не хотел слушать Фаэтон, — вздохнул, увлекшись рассказом, Диокл. — Обвив руками шею Гелиоса, он просил исполнить его просьбу.

«Хорошо, я выполню ее. Не беспокойся, ведь я поклялся водами Стикса», — печально ответил Гелиос. Он повел Фаэтона туда, где стояла его колесница. Залюбовался ею Фаэтон: она была вся золотая и сверкала разноцветными каменьями. Гелиос натер лицо Фаэтону священной мазью, чтобы не опалило его пламя солнечных лучей, и возложил ему на голову сверкающий венец.

«Сын мой, — сказал он. — Помни мои последние наставления, исполни их, если сможешь. Не гони лошадей, держи как можно крепче вожжи. Не подымайся слишком высоко, чтобы не сжечь небо, но и не опускайся низко, не то ты спалишь всю землю. Все остальное я поручаю судьбе, на нее одну и надеюсь. Бери крепче вожжи… Но, может быть, ты изменишь еще свое решение? Не губи себя!..»

Резкие удары в дверь оборвали Диокла на полуслове.

— Что? — вскинулся осоловелый Квинт. — Кто?!

Он обвел сонными глазами комнату, подозвал раба–египтянина и показал пальцем на дверь:

— Гони! Скажи, что в этом доме отдыхает благородный квирит, который не желает дышать одним воздухом с афинскими бродягами!

Раб подскочил к двери, отворил ее и в испуге отпрянул.

На пороге стоял окровавленный человек. Хитон и гиматий его были изорваны.

Эвбулид с трудом узнал в вошедшем нанятого утром на сомате надсмотрщика.

— О, моя жалкая судьба! — завопил тот, валясь на пол. — Кто заплатит мне за страшные раны и побои? Кто заплатит мне за одежду?

Хмель мгновенно вылетел из головы Эвбулида.

— Что стряслось? — подбежал он к надсмотрщику. Затряс его за плечи. — Почему ты здесь? Где мои рабы?

— Будь они прокляты, твои рабы! — всхлипнул надсмотрщик. — Я видел сотни, тысячи всяких рабов, но таких… Тот, кого я должен был бить истрихидой, оказался сильней самого Геракла! Он вырвал петли из крыши, проломил мне своим кулаком, как молотом, голову — о–оо, моя несчастная голова! Кто заплатит мне за…

— Молчи! — замахнулся Эвбулид. — Иначе я вообще оторву ее вместе с твоим лживым языком! Говори толком: что с мельницей? Где мои рабы?

— Мельница цела! — завыл надсмотрщик. — А рабы… бежа–а–ли!..

— Как бежали? — опешил Эвбулид. — Куда?!

— К гавани, господин! Я видел, как тот… о–о, моя голова!.. как он показал сколотам рукой в сторону гавани и что–то крикнул на своем варварском языке! Я тоже поглядел туда — и увидел готовую к отплытию триеру!..

— Я же говорил, Эвбулид, что ты дур–р–рак! — грохнул кулаком по столу Квинт.

— О боги! Это все Гермес, его месть! — бормоча, заметался по комнате Эвбулид. — Что же теперь делать… Что?.. Гедита, Фила! — вдруг закричал он.

— Отец! — подскочил к нему Диокл. — Разреши мне сбегать в вертеп! Всего за несколько драхм грузчики живо изловят этих негодяев!

— Где? В море?! — дал затрещину сыну Эвбулид. — Теперь только одна надежда, что в гавани задержался еще какой–нибудь корабль, и мне удастся уговорить его триерарха за оставшиеся полторы мины догнать сколотов… Гедита, Фила, где вы там? — вновь закричал он. — Развлекайте пока нашего гостя! Я — скоро!

— Не забудь, когда вернешься, рассказать про триумф в Риме! Ты обещал… — только и успел крикнуть вдогонку отцу Диокл.

— Гребите живее! Еще! Еще!! По оболу каждому! По два обола! По три!!

Эвбулид бегал между скамеек потных гребцов–рабов, разбрасывая направо и налево медные монеты. То и дело он подбегал к келевсту1 и флейтисту, прося задать самый быстрый темп гребле, какой только возможен.

Триера «Афродита» со спущенными из–за наступившего безветрия парусами медленно уходила в открытое море. Истончились и растаяли за кормой бессонные огоньки Афин с их ремесленными мастерскими, пекарнями, кузнями. Напрасно Эвбулид с надеждой поглядывал на марсовую площадку на верху мачты. Наблюдавший за морем матрос был нем, как разукрашенная резьбой деревянная голова Афродиты на акростолии.

Несколько раз из каюты выходил триерарх — тот самый, с которым Эвбулид познакомился утром в лавке цирюльников–метеков.

Задержавший отплытие триеры из–за последнего, третьего званого ужина, он сразу узнал Эвбулида, внимательно выслушал и, пьяно покачиваясь, всего за одну амфору вина согласился ему помочь.

Эвбулид тут же купил в портовой таверне большую амфору, и триерарх, не мешкая, дал команду к отплытию.

Келевст с флейтистом честно отрабатывали обещанную Эвбулидом награду — по десять драхм каждому в случае поимки беглецов.

Флейта свистела пронзительно и быстро.

Бич келевста, почти не задерживаясь в воздухе, гулял по спинам прикованных к лавкам гребцов.

— Эх, ветра нет! — шумно зевнул триерарх. — На парусах мы давно бы уже догнали «Деметру»!

— Если только сколоты укрылись на «Деметре»! — заметил Эвбулид.

— Другого судна, насколько мне известно, не выходило из гавани с самого обеда!

— Но даже если это так, мы давно могли разминуться с «Деметрой»!

— Мы идем прямо за ней! — успокаивающе положил руку на плечо Эвбулида триерарх.

— Ты говоришь так, словно в море существует колея!

— Эх, Эвбулид! — засмеялся триерарх. — Если бы ты хоть раз водил корабли в Сирию, то знал, что по морю туда только один путь — такой же ровный и ясный, как тропинка на агору для какого–нибудь крестьянина!

— А если «Деметра» держит путь не в Сирию, а в Египет?! — продолжал сомневаться Эвбулид.

— В Египет с египетским стеклом и папирусом? — усмехнулся триерарх. — Идем лучше ко мне отпробуем вина из твоей амфоры!

— Пить вино? — вскричал Эвбулид. — Сейчас? Когда решается моя судьба?!

— Ну, смотри… Лично я в такую погоду предпочитаю общаться с Дионисом или Морфеем. А еще лучше — с обоими вместе!