Георг Борн - Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

XXII. ЛЕЙТЕНАНТ И НАДЗИРАТЕЛЬ

Надзиратель Рошель был удовлетворен — Марсель Сорбон наконец‑то приговорен к смертной казни. Теперь Рошелю надо было позаботиться только о том, чтобы узник клетки не смог убежать до казни.

Но вот настал день исполнения приговора, но, к удивлению Рошеля, приготовлений к смертной казни никаких не делалось.

— Черт знает что! — высказал он свое нетерпение палачу Лоренцо. — Почему ты медлишь на этот раз?

— Почему я медлю, Рошель? Да потому что не получил приказа, — ответил Лоренцо.

— Но ведь этот проклятый каторжник приговорен! — воскликнул Рошель.

Лоренцо в ответ пожал широкими плечами.

— У каторжника, наверное, есть хорошие заступники, — высказал он предположение.

— Заступники? Кто бы это мог быть?.. Мушкетер отвезен в Париж. Лейтенант д'Азимон вчера возвратился домой. А больше, кажется, и нет никого…

— Я знаю только то, Рошель, что вчера вечером лейтенант д'Азимон был в клетке у каторжника и принес ему одеяло, теплый камзол, так как было очень холодно, и бутылку вина.

Рошель так и подпрыгнул на месте.

— Лейтенант д'Азимон? — переспросил он.

Лоренцо утвердительно кивнул головой.

— Я сам его видел.

— Что это значит? Что это с лейтенантом?..

— Вот потому‑то я и говорю, что у осужденного наверняка есть хорошие заступники, — повторил Лоренцо и ушел.

Рошель в глубокой задумчивости остался стоять на месте.

«Заступники?.. — раздосадованно думал он. — Лейтенант д'Азимон… Казнь откладывается… Черт знает что! Приговор есть — ведь это же не шутка. Он должен быть исполнен. Не иначе тут сам комендант замешан… Отменить смертную казнь он не может — на это у него нет власти. Но почему же тянут с казнью?..» И Рошель поспешил к клетке Марселя, чтобы удостовериться, что часовые стоят на месте.

Марсель тоже был удивлен оказанным ему снисхождением. Внимание к нему офицера говорило о том, что его, Марселя, не хотят мучить всеми муками клетки. Лейтенант д'Азимон от имени коменданта принес теплые вещи и поспешил из клетки, не снизойдя до разговоров с осужденным.

Может быть, это было сделано только для того, чтобы спасти его, Марселя, от преждевременной смерти? Холод и лишения вполне могли умертвить его раньше казни. Да, его ожидала смерть — Марсель это знал, хотя приговор еще не был ему объявлен.

Кроме мыслей о смерти, его мучила тревога за судьбу Виктора и Адриенны, которые из‑за него попали в руки преследователей. Все попытки узнать от надзирателя клетки что‑нибудь о них были тщетны. Тот не ответил на его вопросы.

Марсель подстелил под себя одеяло, чтобы железные прутья не впивались в тело, и, натянув камзол, попробовал заснуть. Вино существенно подкрепило его угасающие силы, успокоило, и Марсель впервые за несколько дней крепко заснул.

Когда поутру пришел надзиратель и принес воду и хлеб, он нашел каторжника не таким вялым, как обычно.

Марсель съел хлеб, чтобы он не достался крысам, вылил оставшееся вино в воду и с жадностью выпил ее. О возможности спасения он уже не думал. Двери и окна клетки охранялись часовыми день и ночь, так что даже таинственное привидение, наверное, не смогло бы проникнуть к нему сюда.

На обед надзиратель принес тарелку горячего супа. Это еще более утвердило Марселя в мысли, что его силы поддерживают по причине предстоящей казни. Но когда и этим вечером лейтенант д'Азимон принес вино и еще одно одеяло, Марсель удивился.

— Как мне кажется, господин лейтенант, вы мне желаете добра, — сказал Марсель. — Благодарю вас за все, что вы мне делаете хорошего. «Что значит благодарность каторжника?» — скажете вы. Но, господин лейтенант, не все каторжники виновны…

— Я знаю, что вы этим хотите сказать, и сожалею о вас и вашей судьбе, — ответил лейтенант д'Азимон, который, видимо, приехал верхом, потому что за клеткой слышалось конское ржание, а у него в руках был хлыст. — Не благодарите меня за эту малость, которую я вам сделал для облегчения ваших мучений. Я делаю это охотно.

— Ваши добрые слова, господин лейтенант, — сказал Марсель растроганно, — придают мне смелости задать вам один вопрос… Я до сих пор не знаю ничего об участи моего дорогого друга мушкетера и той девушки, которая столь мужественно принимала участие в моем побеге. Если вы знаете хоть что‑нибудь об этих людях, то, сделайте милость, скажите мне, что с ними сталось?

— Мушкетер Виктор Делаборд отвезен мною в Париж, и я надеюсь, что там его будут судить не слишком строго, — ответил д'Азимон. — А та удивительная девушка, как я слышал, тоже поехала в Париж, чтобы выхлопотать вам помилование…

— По этому поступку я узнаю мою верную Адриенну, — растроганно проговорил Марсель. — Она все еще не теряет надежды спасти меня. Она борется за меня, не страшась никаких трудностей и преград.

— Она выпросила у коменданта отсрочку вашей казни. Может быть, ей удастся выхлопотать и отмену ее. Так что вы можете гордиться своими друзьями, Марсель Сорбон.

— Да, вы правы. Я горжусь такой дружбой и любовью. Они вознаграждают меня за те удары судьбы, которые меня преследуют. И если я даже не буду спасен, если помилование не удастся выхлопотать, то в смерти меня будет утешать сознание, что Бог послал мне двух друзей, которые были способны на самопожертвование.

— Я очень немного могу сделать для облегчения вашей судьбы, Марсель. Узнав от вашего друга историю вашей жизни, я стараюсь хоть что‑то сделать, чтобы вы не чувствовали себя совсем покинутым, как те преступники, которые того заслуживают. Возьмите это одеяло. По ночам бывает очень холодно. Возьмите это вино, чтобы сделать воду годной к употреблению. Если у вас есть какая‑то просьба — скажите. По мере возможности я исполню ее.

— Одно только желание, господин лейтенант. Чтобы ваше участие не принесло вам вреда.

— Все, что я делаю, я делаю с согласия коменданта.

— Так и этот благородный человек знает причину моего заточения? Мне он, наверное, не поверил, но когда Виктор Делаборд подтвердил мои слова, что я невинно осужден на каторгу, тогда комендант должен был поверить. Если он ничего не может сделать для моего спасения, то, надеюсь, он хотя бы не поставит каторжника Сорбона в один рад с истинными преступниками. Судьба не дает мне отомстить за мать, за грека Короноса и за себя могущественному Бофору, который безнаказанно совершает одно преступление за другим. Он побеждает, господин д'Азимон, он избегает заслуженного наказания, потому что в его руках власть и сила. Но одно вы должны знать, в одном я вам могу поклясться в этот час. Если я останусь в живых и когда‑нибудь выйду на свободу, тогда у меня будет только одна цель в жизни — разоблачить герцога Бофора и тем самым сбросить порок с высоты его величия.