Николай Дмитриев - Желтый саквояж

— Что, немцы? — удивился лейтенант.

— Какое там… — махнул рукою Сергей. — Местные. А немцы тех же евреев заставили все бюсты выдающихся деятелей, что при советской власти установили, снять и на Згариско в старых колодцах закопать…

— Згариско, это где? — не понял лейтенант. — На штабной карте я такого названия не видел.

— Новое, — пояснил Сергей. — Там, где обе наши речки близко протекают, дорога по холму идёт. Узкое место. А это ж стратегическое шоссе. Вот немцы и бомбили так, что там одни развалины остались. А так ничего. И Заречье, и окраины остались целые…

— Ну, с домами ясно, — вздохнул лейтенант и обеспокоенно спросил: — А как люди? Люди наши есть?

— Были… — Сергей на минутку умолк и только потом ответил: — Немцы всех советских работников, что уйти не успели, в банковский подвал заперли, а потом вообще расстреляли…

— Да… — Лейтенант тоже помолчал, а потом уточнил: — Я про других людей спрашиваю. Таких, как ты…

— Люди, говоришь, — Сергей опять выматерился. — А люди — это мы с тобой, да ещё нас двое…

— Но мне говорили… — начал лейтенант, однако Сергей перебил его:

— Не успели ничего, понял?

Лейтенант промолчал. Сейчас он предельно ясно уяснил себе, что всё придётся начинать с нуля…

Зяма шёл в общей колонне, толкая перед собой тачку с пожитками. Казавшаяся сначала лёгкой тачка становилась всё тяжелее, и вдобавок всякие невесёлые мысли лезли Зяме в голову. Поначалу всё складывалось вроде бы удачно. После стычки с мародёрами Зяма заскочил к себе домой, наскоро собрал вещи и в тот же день перебрался на жительство в пригородное село Жедачув, где половина жителей была евреи.

Народец тут подобрался со всячинкой. Портные, сапожники, мелкие торговцы, но основную массу составляли гендляры [186] Дельцы. , предпочитавшие держаться в тени. А самое главное, здесь, в селе, Зяму не знали, и никто даже не интересовался, кто он и откуда.

Но так продолжалось недолго. В один непрекрасный день на сельской улице появились шуцманы и, обходя дом за домом, принялись отлавливать евреев. Потом, разрешив взять с собой только то, что каждый сможет унести сам, построили всех в колонну и объявили о приказе переселяться в город.

К удивлению Зямы, немцы повели евреев прямо по бывшей улице Сталина. Правда, как теперь её следует называть, было не ясно, но судя по уже сорванным везде прежним табличкам, выходило, что новые власти собираются переименовать улицу на свой лад.

В остальном всё выглядело по-прежнему. Даже разрушений было, в общем-то, немного. Только в одном месте, у поворота к базару, бомбёжка почти до основания снесла обувной магазин Кронштейна и стоявший напротив него главный кинотеатр города «Солейль».

Но и здесь завалы, образовавшиеся от обрушившихся стен, с проезжей части были убраны, а дальше в глубине квартала Зяма увидел, как люди в советской военной форме, но без ремней, складывают уцелевшие кирпичи в аккуратные штабеля.

Зяме было ясно, что здесь на разборке завалов работают русские военнопленные. Значит, скорее всего, и их, евреев, тоже определят на какие-то работы. Однако предположение оказалось неверным. Колонну довели до моста через старицу, за которым, ограждая целый район «Шанхая», тянулся забор из колючей проволоки.

У ворот дежурила пара полицейских, а когда колонну завели за ограду, немцы объявили, что теперь «Шанхай» является отдельной территорией, где будут жить только евреи, и что покидать её без специального разрешения переселённым сюда строго воспрещается.

Для Зямы обустройство на новом месте много времени не заняло. Как оказалось, их колонна прибыла сюда одной из первых, и потому пока что новоприбывшим было, где селиться. Зяме даже досталось отдельное помещение. Правда, это была маленькая, сыроватая полуподвальная комнатушка с выходом прямо на тротуар, но, похоже, Зяме повезло, потому что, как он видел, других селили примерно на такую же площадь целыми семьями.

Сложив свои вещички в угол, Зяма уселся на оказавшийся здесь колченогий стул и задумался. Ему следовало решить, как быть дальше, и, кроме того, существовала опасность, что здесь найдутся те, кто знал о его прежней службе в милиции. Но именно она-то и изменила характер Зямы, а тайно принесённый сюда револьвер тоже придавал некоторую уверенность.

Впрочем, как ни ломай голову, следовало выяснить, что здесь и как. Придя к такому выводу, Зяма встал со своего стула и, оставив сырой подвал, по кривой улочке направился в сторону синагоги, где, как он не без основания предположил, есть возможность выяснить многое из того, что его интересует.

У синагоги народу и впрямь было много. Толпившиеся здесь евреи обменивались слухами, догадками и высказывали порой самые невероятные предположения. Впрочем, послушав эти разговоры, Зяма пришёл к выводу, что никто ничего толком не знает.

Послонявшись ещё малость и заключив, что делать тут нечего, Зяма совсем уж собрался уходить, как вдруг ему показалось, будто в толпе мелькнуло знакомое лицо. Это было так неожиданно, и Зяма решил, что ошибся, но желание проверить оказалось сильнее, заставив его пойти в ту сторону.

Конечно, никого там не увидев, Зяма в растерянности остановился и вдруг замер, чуть ли не задрожав от радости. Прямо на него, выйдя из-за угла синагоги, шла Рива. Откуда она тут взялась, было неясно, но для Зямы это не имело никакого значения.

— Это ты?.. — и ошарашенный неожиданной встречей парень принялся бестолково топтаться вокруг девушки.

— Я… — грустно ответила Рива и как-то странно посмотрела на Зяму, а тот, наконец-то собравшись с мыслями, удивлённо сказал:

— А я думал, что вы остались в Одессе…

— Как видишь, нет… — с непонятным безразличием ответила Рива и решительно пошла к боковой улочке, уводившей в сторону от синагоги.

— Значит, вы тоже тут… — произнёс вслух Зяма и вслед ей спросил: — А где дядя? Он тоже здесь?

— Дяди нет, я перед самой войной одна вернулась, — ответила Рива, даже не посмотрев на Зяму, который, забежав сбоку, неловко загородил ей дорогу.

— Не понял, как это?

— Очень просто, — Рива остановилась. — В Одессе дядю арестовали.

— Как это арестовали? — вытаращил глаза Зяма. — За что?

— А я знаю? — Рива хотела обойти мешавшего ей Зяму, однако совсем сбитый с толку парень схватил её за руку.

— Подожди, такого вовсе быть не может. Что он такого сделал?

— Что он такого сделал?.. — повторила вопрос Рива и в упор посмотрела на Зяму, будто решая, стоит ему что-то пояснять или нет.

Но, видимо, всё происшедшее где-то там, в Одессе, настолько давило девушку, что она сама взяла парня за руку и тяжело вздохнула. Похоже, ей перед кем-то надо было выговориться, а Зяма как-никак был свой, и девушка сбивчиво начала: