Адольф Мютцельбург - Властелин мира

Ее лицо было почти полностью скрыто от его глаз шляпой, по моде тех лет очень широкополой. Лотарио окинул взглядом ее наряд. Он был прост, однако, насколько мог судить дон Лотарио, свидетельствовал о прекрасном вкусе, и если зрение не обманывало нашего героя, легкий шелковый плащ скрывал очаровательную фигурку. Незнакомка так сильно наклонилась, что не могла не видеть воду. Дона Лотарио она не заметила, но невольно сделала едва уловимое движение в его сторону, и молодому человеку представилась возможность разглядеть ее.

В неверном свете дальних фонарей он различил тонкое бледное лицо, прекрасные, гладко зачесанные волосы, небольшой, но приятный лоб, маленький, красивой формы нос и тонко очерченный рот с плотно сжатыми губами. В целом это создавало впечатление скорее привлекательности, нежели броской красоты. Но именно такие лица нравились дону Лотарио.

Некоторое время молодой испанец надеялся, что незнакомка взглянет на него. Увы, надежды оказались тщетными. Его соседка словно застыла. Взор ее был прикован к волнам, а рот по-прежнему плотно сжат. По всей вероятности, она не догадывалась, что за ней кто-то наблюдает.

Дону Лотарио пришлось дать знать о своем присутствии и подождать развития событий. Он опять уронил свою трость, на этот раз намеренно, и тут же поднял ее, не сводя глаз с незнакомки.

Она рассеянно оглянулась, нисколько не испугавшись. Выходит, она знала, что он рядом.

— Простите, сударыня, — сказал дон Лотарио, — я помешал вам.

Ответа не последовало. Женщина вновь приняла прежнюю позу, будто не слышала, что к ней обратились, или не заметила, что обратились именно к ней.

— Возможно, мы оба поклонники искусства, — продолжал испанец. — Вероятно, вы, как и я, изучаете световые блики на воде. Здесь прекрасная возможность заниматься этим, и к тому же никто не мешает.

— Вы изучаете световые блики? — насмешливо спросила неизвестная особа.

— Совершенно верно, — поспешно подтвердил дон Лотарио, чрезвычайно обрадованный тем, что ему удалось разговорить незнакомку. — Смотрите, как замечательно отражается в воде эта цепочка фонарей!

— В самом деле, очаровательное зрелище, — согласилась молодая женщина. — Вы намерены рисовать Париж именно отсюда? Картина должна получиться весьма непривычной.

Дон Лотарио рассмеялся, тем более что в словах незнакомки слышалась откровенная ирония. Впрочем, он достиг своей цели — разговор завязался.

— Жаль, что вы не поклонница искусства, — сказал он. — А я был уверен в обратном. Это первое, что пришло мне в голову, когда я увидел молодую женщину в такое время и в таком месте.

— Нет, я не художница. Я не изучаю отражение в воде света газовых фонарей. Я просто люблю наблюдать за отражением, которое отбрасывает на этих темных волнах моя собственная душа.

Теперь дон Лотарио не сомневался, что встретил женщину, пережившую какое-то горе. Его потряс суровый, строгий тон ее голоса. Ему никогда не приходилось слышать из женских уст ничего подобного.

— И вы пришли сюда, чтобы без помех предаться своим ночным мыслям? — спросил он.

— Может быть, — ответила она. — Впрочем, на этой земле есть огромный недостаток: здесь даже нельзя углубиться в собственные мысли — тебе непременно помешают.

— Если это упрек мне, я спокойно принимаю его, — сказал дон Лотарио. — Я даже ставлю себе в заслугу, что мне удалось отвлечь молодую и красивую женщину от печальных мыслей.

— Выходит, я должна быть вам благодарной? Пусть так! — заметила незнакомка. — Однако мои мысли не были столь печальными. Это, скорее, философские размышления. Я смотрела на черную, холодную, глухо шепчущую воду. Я видела, как на мелких волнах играют световые блики. Воображение рисовало мне, что в этот момент на дне находится, может быть, чье-то бездыханное тело и течение медленно сносит его, а здесь, наверху, ничего об этом не знают, и его никогда не найдут или отыщут с большим опозданием. Я представляла себе, как мало беспокоятся об этом трупе, как предпримут поиски и как в конце концов зароют его в землю и никто не будет его оплакивать. Спустя месяц никому и в голову не придет, что на свете жила такая душа. Не правда ли, довольно мрачно — впрочем, только для нас, которые еще живут, чувствуют и мыслят! Но если лежишь на дне, там, должно быть, совсем хорошо.

— И об этом вы думали? — с испугом и смущением спросил дон Лотарио.

— А почему бы и нет? — почти шутливо ответила женщина. — Разве вас никогда не посещали такие мысли?

— Лишь однажды, но не в такой отталкивающей форме, — признался молодой испанец. — Тогда меня оставила возлюбленная.

— Значит, и вас покидала любимая женщина? — спросила незнакомка. Голос ее звучал непривычно, в нем слышались почти торжествующие нотки. — Обычно такое случается редко, не только здесь, в Париже, но и повсюду. Чаще мужчины бросают своих возлюбленных. А мы, несчастные женщины, от души радуемся, если мужчина остается с нами.

Если бы дон Лотарио в этот миг меньше был занят собственными мыслями о прошлом, эти слова, возможно, открыли бы ему тайну незнакомки. Но он думал лишь о донне Росальбе и о жестоком оскорблении, которое она ему нанесла.

— У меня было достаточно причин ненавидеть женщин, — сказал он, и его юношескому тщеславию льстила возможность открыть ей подобную тайну. — Мне любопытно знать, оправдали бы вы мою бывшую возлюбленную за ее поступок, расскажи я вам свою историю?

— Прежде вам нужно посвятить меня во все подробности, — ответила, явно заинтересовавшись, неизвестная особа.

Молодому человеку только это и было нужно. Подобно всем юношам, он верил, что бесхитростная история его первой любви не может не пробудить у другой женщины интерес к нему. Он рассказал о несчастье, которое его постигло, и о том, как отнеслась к нему донна Росальба. Лорда Хоупа он упомянул лишь вскользь, не желая затягивать свое повествование. Незнакомка выслушала его исповедь спокойно.

— Сударь, — сказала она, — ваша донна Росальба — самая заурядная, корыстная девица. Только теперь, узнав, как вы молоды и как мало знаете свет, я понимаю, что вы позволили ей провести себя. Донна Росальба никогда не любила вас — она вас обманывала. Но вы еще не можете судить обо всех женщинах и должны благодарить судьбу, что она избавила вас от тягостного брака и роли семейного раба. Жаловаться вы были бы вправе, если бы знали, что в самом деле были любимы и ваша возлюбленная принесла бы вас тем не менее в жертву светским предрассудкам.

— Истинная любовь не признает предрассудков такого рода, — возразил дон Лотарио.

— Это теперь вы так рассуждаете. Может быть, вы и правы, — не согласилась незнакомка. — Я же считаю подобные предрассудки оправданными, хотя и стала их жертвой. Однако мне пора. Я благодарна вам — вы напомнили мне о реальной жизни. Прощайте, сударь!