Александр Зеленский - Чекан для воеводы (сборник)

«Слишком много несчастных случаев в этом графском семействе, — подумалось Экзорцисту. — Несчастный случай с графом Иваном на мосту — это раз. Несчастный случай с графом Александром и егерем Филькой на охоте — это два. А вот появление поддельного завещания генерал-фельдмаршала Головина и продажа его одному из сыновей графа — это уже не несчастный случай, это закономерность, если кто-то неизвестный жаждет прибрать к своим грязным рукам все богатства этого семейства. “Несчастный случай» как закономерность при злоумышлении” — готовое название для диссертации на звание магистра юриспруденции…»

…В Порожках, куда завернул Экзорцист по дороге в Санкт-Петербург, его ждало новое потрясающее известие: отставной полковник Арнаутов «намедни грибочков поел и преставился». «Грибочками» же его попотчевал недобрый гость в длинном черном плаще.

«Вот тебе и еще один “казус” к диссертации о “несчастных случаях”, которые таковыми не являются», — сказал самому себе Экзорцист.

Возвратившись в свой богатый питерский дом, Экзорцист, пребывавший в расстроенных чувствах из-за смерти полковника Арнаутова, с которым совсем недавно свела его судьба, с удивлением обнаружил, что на письменном столе рабочего кабинета лежат две папки, аккуратно перевязанные алой лентой с бантиком. Под бантик была подсунута наскоро накарябанная записка с хорошо знакомым почерком: «Откуда что берется?.. Для ознакомления только Экзорцисту. По прочтении немедленно вернуть Распорядителю». И подпись, состоявшая из двух букв, — «Б.-Р.»

За свою жизнь в добровольном монастырском заточении Экзорцист научился не давать своим чувствам слишком сильно разгуляться. Вот и теперь, подумав о том, что «вся эта жизнь — один только мираж, сон, и еще неизвестно, кому лучше — нам здесь или умершим на небесах», быстро привел свои чувства в надлежащее равновесие. Затем он сел за стол, развязал ленточку и открыл первую папку с документами…

«…Какую перемену нашел Головин на родине, после пятилетней отлучки! Пять лет понадобилось Головину, чтобы осуществить подписание Нерчинского договора с китайцами. Текст подлинного договора, написанный на русском, латинском и маньчжурском языках, именуемый “Нерчинский”, хранится в Московском архиве Посольского приказа. Копия его прилагается. — Здесь и далее пометки Б.-Р….»

Экзорцист перелистнул страницы копии важного международного договора, отметив про себя, что его содержание довольно точно было воспроизведено в рассказе отставного полковника Беглова во время празднования в честь завершения постройки загородного дома всемогущего канцлера, принялся читать дальше.

«Властолюбивая Софья — сестра Петра — скрывала в монастыре душевную скорбь, мучимая воспоминаниями о прошедшем; гордый Голицын оплакивал в ссылке потерю своего значения, богатств и свободы; молодой Петр, второй царь по рождению, но умом и способностями первый, начинал великое дело преобразования государства и, занимаясь науками, созидал устроенные полки. Головин передал ему любопытные сведения о Сибири, описал богатство, разнообразие той страны. Петр слушал со вниманием и употребил рассказ опытного наблюдателя впоследствии на пользу.

Тесная дружба в ту пору соединила Головина с Лефортом, неразлучным товарищем Петра. Они имели одну цель: увеличение благосостояния России и славы ее самодержца. Головин не завидовал Лефорту, пользовавшемуся неограниченным доверием государя, одобрял полезные нововведения, против которых ополчалось невежество, и действовал таким образом по внутреннему убеждению, не зная постыдной лести, любя правду более самого себя. Он, возвратясь из Сибири, пожалован был званием генерал-кригс-комиссара. Лефорт тогда служил в чине генерал-майора.

Вскоре возгорелась война с Турцией. Головин не находился в первом походе соотечественников под Азов (1695 год), но во втором (1696 год) командовал тремя фрегатами, не пропуская неприятельские суда в осажденную крепость; овладел двумя кораблями противника и одиннадцатью тумбасами, которые были нагружены военным имуществом, а также многими персидскими коврами и всяческими заморскими диковинками…

19 августа 1696 года Азов был завоеван. Головин участвовал в торжественном въезде Лефорта и Шеина в столицу (30 сентября), предшествуя им в карете, запряженной шестеркой лошадей; награжден золотой медалью, кубком, кафтаном парчовым на соболях и, кроме того, получил в Кромском уезде Орловской губернии село Молодовское городище с деревнями, всего 57 крестьянских дворов… (Кстати сказать, у графского семейства должно быть еще много другого недвижимого имущества в разных российских губерниях!)

В начале следующего года (1697), Петр Первый, желая усовершенствовать себя в науках и художествах, оставил скипетр и корону и 9 марта отправился в чужедальние края в свите Великого российского посольства под именем урядника Преображенского полка Петра Михайлова. Первым Послом был наименован наместник Новгородский, генерал-адмирал Лефорт, вторым — Сибирский наместник и генерал-кригс-коммисар Головин, третьим — думный дьяк и Болховской воевода Возницын (Прокопий Богданович Возницын до того был послом в Константинополе (1681) и посланником в Варшаве (1688).

Проехав Эстляндию, Лифляндию, Митаву, Бранденбургскую Пруссию, Померанию, Берлин, Посольство российское прибыло 17 августа в Амстердам, где почти целый год и находилось. Между тем, государь с малой свитой совершил путешествие в Лондон, куда был приглашен Головин для заключения с лордом Кармартеном договора о табаке. (Договор этот, подписанный 16 апреля 1698 года, достопамятен потому, что послужил поводом к перемене российских обычаев: с того времени позволено употреблять в отечестве нашем табак, воспрещенный прежде под страхом смертной казни. Но мы с вами, Экзорцист, слава Богу, не курим! Кстати, хитрая бестия лорд Кармартен обязался обращать выручаемые им за табак деньги на покупку российских товаров, чего, разумеется, не сделал…)

Послы наши во время торжественных аудиенций всегда являлись (исключая Лефорта) в русском платье на соболях, украшенном бриллиантами и жемчугом. В Гааге государь купил четырехместную карету за тысячу восемьсот червонных. Лефорт и Головин занимали в ней первые места, а Петр Первый с Возницыным садились напротив. Генеральные Штаты Голландии одарили российских послов золотыми цепями с гербом Голландии: полученная Головиным весила восемь фунтов. В Митаве Головин получил от герцога Курляндского драгоценный бриллиантовый перстень, а в Кенигсберге курфюрст Бранденбургский Фридрих, впоследствии король Фридрих Первый, подарил ему свой портрет в футляре, осыпанном брильянтами, серебряные лохань, рукомойник и большую кружку… Преднамеренное путешествие в Италию не совершилось по случаю полученного известия из Москвы о новом стрелецком бунте. 18 июля государь вместе со своими любимцами отбыл в Россию.