Виталий Гладкий - Ассасины

О нем словно забыли. По прибытии в родные края даны сначала предали огню погибших в последнем бою с русами. В том числе и берсерка Ульфа, сраженного Вилком. Но если тела остальных воинов просто водрузили на кучу хвороста и сожгли, а пепел ссыпали в челн и отправили его гулять по волнам, то берсерка хоронили несколько по-иному. Видимо, он был не только сильным бойцом, но еще и родственником вождя.

Похороны Ульфа сопровождались женским плачем – скорее воем – такой силы, что у Вилка в ушах начало звенеть. Тело берсерка положили на один из дракаров, – небольшой по размерам – вместе с его оружием и всем, что ему будет нужно в загробном мире (от кувшина с вином и еды до проколки, при помощи которой ремонтируют кожаную одежду и обувь). Затем облили тело Ульфа какой-то жидкостью и отправили драккар в последнее путешествие. Когда судно отошло от берега, в воздух взлетели три огненные стрелы и опустились на драккар, который тут же вспыхнул ярким пламенем. Женщины заголосили еще больше, а воины начали колотить рукоятками мечей о щиты.

Вилк уже начал думать, что и его оправят вместе с Ульфом в Вальхаллу данов, – он слышал и понимал намеки воинов, предполагавших такую возможность – но, судя по всему, вождь пока не разрешал принести руса в жертву Одину. Наверное, у него были какие-то другие виды на пленника. А может, еще не пришло время.

После похорон началась тризна, которая длилась три дня и три ночи. Набег был удачным, даны привезли много награбленного добра, в том числе и заморские вина, поэтому они пили их так, будто соревновались друг с другом, кто больше выпьет. Опьянев, они засыпали прямо за столом, уткнувшись физиономией в миску с едой, а проснувшись, первым делом хватали полную чашу, и все начиналось сначала.

Несмотря на свое незавидное положение Вилк с интересом присматривался к жизни и быту данов. В особенности, когда понял, что убивать его не собираются. А это значило, что у него есть шанс сбежать. Но для этого нужно как можно больше разузнать о их жизни, привычках, обычаях и даже поупражняться в речи, потому что многие слова Вилк не понимал. Оставшись ночью наедине со звездами, перед тем как уснуть, он по многу раз шепотом повторял незнакомые обороты речи, стараясь добиться полного соответствия языку исконных врагов племени русов.

Жилища данов представляли собой хижины, построенные из плотно подогнанных и вертикально поставленных бревен или из плетеной лозы, обмазанной глиной. Только состоятельные даны – в том числе и вождь – жили в большом прямоугольном доме, где размещалась многочисленная родня. Крыши большинства домов были укрыты толстыми пластинами торфа, на которых росла трава.

Повседневное одеяние данов состояло из шерстяной или льняной рубахи и штанов, чаще всего полосатых, иногда кожаных. Обувь они носили из мягкой кожи с деревянной подошвой. Когда было прохладно, мужчины надевали короткую накидку или длинный плащ. У тех, кто побогаче, плащ был пошит из дорогой ткани и отделан мехом.

Женщины из состоятельных семей носили длинную одежду с поясом; с пряжек, прикрепленных к поясу, свисали тонкие цепочки, к которым крепились ножницы и футляр для иголок, нож, ключи и другие мелкие предметы обихода. Замужние женщины укладывали волосы в пучок и носили белые полотняные чепцы конической формы, у девушек волосы были подхвачены лентой.

Все воины были бородатыми, за исключением совсем молодых; видимо, у данов борода являлась признаком мужественности. Некоторые заплетали ее в косу или носили раздвоенной. Почти все даны были черноволосыми, и только некоторые, скорее всего рабы – русыми.

Черед Вилка пришел на четвертые сутки. Это утро выдалось на удивление трезвым. Видимо, поминки закончились, потому что воины больше не бегали за углы домов опорожнять свои желудки, а большие очаги на берегу, сложенные из дикого камня, уже не дымили, и запах от жарящихся бараньих и бычьих туш не вызывал у Вилка повышенное слюноотделение.

Толпа возле пленника собралась, словно по приказу. Видимо, многие ждали этого часа, потому что женщины глухо ворчали, кровожадно поглядывая на Вилка, дети грозили ему кулачками и плевались, а мужчины были вооружены и спорили, кому быть первым.

«Значит, все-таки решили убить», – немного отрешенно подумал Ярилко. Что ж, храбрец умирает одиножды, а трус – много раз. Поэтому смерти он не боялся. Так учил его дед Вощата, так поучал его и Морав. Но что даны придумали? Неужели его просто забьют у столба, как безгласную скотину, не дав ни единого шанса умереть, как подобает воину?

Похоже на то, решил Вилк, когда из толпы выдвинулся дан, волосы и борода которого были заплетены в косы. Он держал в руках так называемый «бородатый» топор – секиру с широким лезвием. В опытных руках это было страшное оружие. Из рассказов деда юноша знал, что данов никак нельзя было назвать большими мастерами фехтования. Широкий замах, удар, в который вкладывалась вся сила воина, – вот и все, что мог делать дан на поле боя. Ничего мудреного. Но если удар приходился в щит, то от него только щепки летели, не говоря уже о доспехах или шлеме – «бородатый» топор колол их как орехи.

– Так не поступают честные люди! – крикнул юноша на своем языке, показывая пустые руки; Вилк по-прежнему не хотел, чтобы данам было известно, что он знает их язык.

Толпа заволновалась, кто-то выкрикнул бранное слово, многие рассмеялись, и только вождь, – как подслушал Ярилко, его звали Хальфдан, – который стоял в окружении знатных людей, нахмурился. Он что-то сказал слуге, тот где-то добыл толстую палку и бросил ее Вилку.

– Доброе оружие, – с горькой улыбкой сказал юноша, поймав палку на лету. – Не желаете дать топор или меч, хоть цепь снимите.

На этот раз ярл даже не шевельнулся. Только его рыжевато-коричневые рысьи глаза немного сузились – словно он целился в Вилка из лука.

Воин с топором стал в позицию и прорычал, крепко сжимая топор в могучей ручище:

– За Ульфа я разрублю тебя на кусочки, щенок!

Вилк смотрел на него ничего не выражающим взглядом. В этот момент он взращивал в своем теле «живу». Это нужно было сделать быстро, но юноша давно голодал, и не все у него получалось, как должно. Хорошо, что вражеский воин с «бородатым» топором начал поносить его самыми плохими словами. Наверное, это был какой-то ритуал. А может, противник Вилка сам себя заводил излишней болтовней.

Как бы там ни было, но когда дан бросился на юношу и поднял топор для удара, Ярилко неожиданно стремительно приблизился к противнику и коротким, но страшным по силе тычком палкой в солнечное сплетение мигом «потушил» дана. Воин икнул, начал задыхаться и, вместо того чтобы нанести удар, согнулся. Послышались звуки, похожие на кашель, и дан начал опорожнять свой желудок, словно после обильной еды, которую сегодня никто ему не подавал.