Виталий Гладкий - Вайделот

Святилище богини Прауримы показалось им, когда солнце клонилось к закату. Вечером мрачные тучи уползли за дальние леса, и небо над морем заблистало, как золотое шитье на голубом венецианском бархате. Солнечные лучи ярко высветили и Священный холм, и святилище Прауримы. Собственно говоря, это был настоящий храм – высокий, белокаменный, совсем не похожий на мрачные капища других божеств прибалтийских племен.

Скуманд и Павила по узкой каменистой тропинке поднялись на холм и оказались возле ворот в виде двух высоких столбов из мореного дуба, испещренных искусной резьбой – листья, цветы, какие-то диковинные животные. Поверху столбы были связаны таким же дубовым бревном, на котором резчик изобразил две оскаленные волчьи морды, а посредине – чашу, в которой горел огонь. Ворота стояли по центру ограды из невысоких камней. И ограда, и ворота не могли защитить святилище; они были чисто символическими.

Юноша хотел было пройти в ворота, но вайделот схватил его за рукав и строго сказал:

– Нельзя!

– Почему? – удивился Скуманд.

– Без разрешения хранительниц Вечного Знича ни один мужчина не смеет приблизиться к святилищу. В противном случае его ждет страшная кара. Это женская территория, и только им дано здесь право миловать или отвергать. Не каждого святые девы допускают в храм, не каждый достоин чести принести жертву Прауриме и получить ее благословение.

– А я надеялся, что нас угостят ужином…

– И уложат спать на мягкой медвежьей шкуре, – подхватил мысль юноши вайделот. – Что ж, мечтать не вредно. Увы, мой мальчик, ночь нам придется провести без особых удобств. Но ты не горюй. В той стороне, – указал Павила, – на ровной площадке, есть местечко для паломников. Там мы и заночуем.

Место для паломников было обустроенным: очаг с котелком, чтобы они могли, при желании, приготовить себе похлебку, запас сухих дров под навесом и камышовый шалаш с охапкой сена, которая должна была служить постелью. Павила и Скуманд не стали возиться с похлебкой, но небольшой костерок разожгли и подбросили в него сырых веток, чтобы разогнать комаров. Поужинали вяленой олениной с хлебцами, а чтобы еда не застревала в горле, смочили его хмельным напитком, представлявшим собой перебродивший березовый сок, настоянный на травах. Старый вайделот, немного покряхтев с устатку, устроился в шалаше, а Скуманду, несмотря на усталость, спать не хотелось и он, поднявшись на вершину холма, сел и залюбовался бескрайней морской равниной, которую освещала полная луна.

Сидел он долго, пока сон не смежил ему веки, и Скуманд незаметно для себя уснул, нимало не заботясь об удобствах, тем более, что ночь выдалась тихой и теплой. Но юному охотнику было не привыкать к таким ночевкам, и, что удивительно, он спал как младенец, хотя обычно его сон был чутким и даже зверь не мог приблизиться к нему неуслышанным. Наверное, это спокойствие навеяла Праурима, под защитой которой находился холм и святилище.

Проснулся Скуманд от ощущения, что на него кто-то смотрит. Не меняя позы, он нащупал рукоять меча и слегка приоткрыл веки. Рядом с ним сидела женщина необычайной красоты в одежде жрицы Священного Огня. В отличие от вайделотов-мужчин, носивших черные одежды, туники святых дев-вайделоток были белыми. Волосы жрицы, подсвеченные утренним солнцем, казались золотыми, зеленые глаза сверкали, как драгоценные камни, но лицо ее было печальным и задумчивым.

Пораженный Скуманд даже дыхание затаил – вдруг это сама Праурима! Но тут голос Павилы разрушил его иллюзию:

– Здравствуй, матушка! Здоровья тебе и благоденствия!

Жрица легко и грациозно поднялась и ответила поклоном на поклон.

– И тебе не хворать, мудрый Павила, – сказала она певучим голосом. – Что подвигло тебя прийти в такую даль? Помнится мне, в прошлый раз ты жаловался на боль в коленях. Помогла ли тебе моя мазь?

– Премного благодарен тебе, Гиватта [30]. Еще как помогла. Бегаю теперь словно юноша.

– Рада тебе услужить. Пусть продлятся твои годы в здоровом теле.

– Твои бы слова да в уши богов…

Тут Гиватта перевела взгляд на Скуманда, который скромно стоял в сторонке, и вайделот поспешил представить его жрице Прауримы:

– Это мой ученик, зовут его Скуманд, – сказал Павила, и юноша низко поклонился жрице. – Я хочу попытать у Прауримы, достоин ли он войти в круг Посвященных.

– По виду этот мальчик – воин сильный и смелый – и, похоже, его не очень прельщает судьба, которую ты ему уготовил.

– Скуманд! Оставь меня наедине с матушкой, – резко приказал вайделот.

Юноша безропотно подчинился и пошел в лесок, произраставший на восточном склоне холма. Когда он удалился на достаточное расстояние, Павила, хмурясь, начал рассказывать Гиватте историю появления Скуманда в племени. При первых же его словах она вдруг сильно побледнела, ее изумрудные глаза широко открылись, и в них загорелся огонь. Вайделот закончил свое повествование словами:

– С тобой я буду полностью откровенен. Поэтому скажу – я боюсь, что его жизнь в опасности. Только посвящение в сан вайделота поможет спасти ему голову. Да, ты угадала, он подает большие надежды и пользуется в племени серьезным авторитетом. По натуре Скуманд вожак, вождь. Но на место вождя племени (а Ящелту уже много лет, он стал совсем дряхлым, и не за горами то время, когда ему придется уйти в иной мир) чересчур много претендентов, а коварный удар ножом из-за угла или яд в чаше с вином отправляли на тот свет и куда более знатных и могущественных мужей, чем этот достойный юноша… Увы, нередко обстоятельства выше наших помыслов и устремлений. И тебе это известно лучше, чем кому-либо, Дайниди… [31]– Вайделот назвал жрицу ее настоящим именем. Гиватта-Дайниди была дочерью одного из знатных людей большого и сильного ятвяжского племени судавов. (Из этого же племени был и князь всей Судовии, храбрый Скумо.) Она могла бы выйти замуж хоть за самого князя, стать доброй хозяйкой, хранительницей домашнего очага, а стала жрицей Прауримы и хранила главную святыню прибалтийских племен – Вечный Знич.

Павила знал ее с детских лет, поэтому обладал привилегией разговаривать с нею без обычного пиетета, с которым обязан обращаться к Хозяйке Священного Огня любой, кто приходил в храм Прауримы, безотносительно к его сану и общественному положению.

– Что ты хочешь от меня? – несколько изменившимся голосом спросила Гиватта. – Я чувствую, что твое намерение испросить у Прауримы, достоин ли Скуманд войти в круг Посвященных, это еще не все. По правде говоря, ты мог бы обойтись и без этой церемонии. Ведь в ваших краях ты практически кирвайто, верховный жрец дайнавов. Однако на уме у тебя что-то другое. И я не уверена, что могу тебе помочь. Ты ведь знаешь, что Праурима в мужские дела не вхожа, она может лишь сострадать и лечить как души, так и тела мужчин. Но не более того. А твой воспитанник… – Тут ее голос дрогнул. – Твой воспитанник вполне здоровый молодой человек и в нем есть душевная сила, – я это чувствую! – которой не требуется помощь Матери Прауримы.