Генри Райдер Хаггард - Собрание сочинений в 10 томах. Том 10

Наш брачный союз заключен, и что бы ни случилось, в горе и радости, в добре и зле, в жизни и смерти, — этот союз навеки нерасторжим. Ибо то, что существует, подлинно существует, и то, что свершается, подлинно свершается, изменить его уже нельзя. Я сказала. А теперь пошли отсюда, и пусть все сужденное осуществится должным чередом. — Она взяла светильник и направилась в дальний конец пещеры, прикрытый качающейся каменной плитой; там она остановилась.

Подойдя к ней, мы увидели отверстие в каменной стене; за ним начиналась лестница, если это слово применимо к грубо обтесанным каменным выступам. Айша начала спускаться по ней, перепрыгивая со ступени на ступень с грациозностью серны; мы последовали за ней — естественно, с куда меньшим изяществом. На пятнадцатой или шестнадцатой ступени лестница закончилась; дальше большим зигзагом — сперва наружу, потом внутрь — шел каменистый склон. Склон был крутой и местами даже обрывистый, но с помощью светильников мы спустились по нему без особого труда, хотя спускаться в мертвое сердце вулкана не такое уж приятное занятие. И все же я старался запоминать дорогу, что, впрочем, было не так уж и трудно, ибо ориентирами мне служили необычные, самой фантастической формы, обломки скалы, которые в тусклом мерцании светильников походили на мрачные головы, изваянные средневековыми мастерами.

Так мы шли довольно долго, с полчаса, как я думаю, и за это время спустились на много сотен футов и достигли самого низа конусообразной скалы. От большой каменной воронки начинался проход, такой низкий и узкий, что нам пришлось пробираться по нему гуськом. Через пятьдесят ярдов проход раздался вширь и перешел в пещеру, такую огромную, что мы не видели ни потолка, ни стен. Только по звонким отголоскам наших шагов и неподвижности спертого воздуха мы поняли, что это пещера. В течение многих минут мы шли в полном безмолвии и страхе, какой, должно быть, испытывают потерянные души в самой глубине ада, следом за призрачной белой фигурой Айши; пещера снова сузилась и превратилась в проход, который привел нас во вторую пещеру, гораздо меньшую, чем первая. Мы хорошо различали сводчатый потолок и стены и по их рваной, зазубренной поверхности поняли, что, как и тот первый длинный тоннель, который через толщу горы вел к дрожащей каменной шпоре, и эта пещера была образована гигантской силой какого-то взрывчатого газа. Далее начинался третий проход, в конце которого брезжил неяркий свет.

Я услышал облегченный вздох Айши.

— Наконец-то, — сказала она. — Сейчас мы войдем в самое лоно Земли, где зачинается Жизнь, обретающая в людях и животных, в каждом дереве и цветке.

Она поспешила вперед, а мы, спотыкаясь, потащились за ней; чаши наших сердец были переполнены смешанным чувством смятения и любопытства. Что мы увидим? Мы шли через тоннель, а вспышки неведомого света, что напоминали лучи, бросаемые маяком на темные воды, — становились все ярче и ярче. И это было еще не все, ибо вспышки света сопровождались неистовым шумом, похожим на гром или грохот рушащихся деревьев. Наконец тоннель позади, и… О силы небесные!

Мы стояли в третьей пещере. Она была устлана ковром тончайшего белого песка, и стены были гладкие — что сделало их такими, я не знаю. Пещера была не такая темная, как предыдущие, ее заполняло мягкое розоватое свечение, трудно было вообразить себе что-либо прекраснее. Вначале, однако, мы не видели вспышек и не слышали громоподобного шума. Пока мы рассматривали эту удивительную картину, недоумевая, откуда струится розовое свечение, случилось нечто, вселяющее одновременно страх и восхищение. В дальнем конце пещеры послышался громовый скрежещущий звук — звук этот наводил такой ужас, что мы все задрожали, а Джоб рухнул на колени, — и в тот же миг там появилось огненное облако, вернее, огненный столп, многоцветный, словно радуга, и ослепительный, словно молния. Примерно секунд сорок он ярко пылал и грохотал, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, затем мало-помалу шум ослабел и прекратился, одновременно куда-то исчезло и пламя, оставив после себя все то же розоватое свечение.

— Подойдите ближе, ближе! — закричала Айша ликующим голосом. — Вот он — Источник Жизни, ее Сердце, бьющееся в груди всего мира. Вот она — субстанция, дарующая энергию всему живому, вот он — Дух, без которого наша Земля остынет и умрет, подобно Луне. Подойдите ближе, омойтесь в живом огне, — и ваша убогая плоть обретет истинную Жизнь во всей ее девственной силе — не ту жизнь, что сейчас еле тлеет в вашей груди, профильтрованная через тысячи промежуточных существований, а ту, что бурлит здесь, в источнике и гнездилище Земного Бытия.

Следом за ней мы прошли сквозь розоватое свечение в глубь пещеры, пока не достигли места, откуда вырывалось пульсирующее пламя. Мы все чувствовали прекрасное дикое одушевление, такую необыкновенную в своем великолепии полноту жизни, по сравнению с которой наибольшие приливы энергии, что мы когда-либо испытывали, казались совершенно ничтожными. То было воздействие пламени: хотя само оно и исчезло, его невидимая эманация продолжала на нас влиять, мы ощущали себя могучими исполинами, стремительными орлами.

Здесь мы и стояли, переглядываясь в этом дивном свечении и громко смеясь — смеялся даже Джоб, впервые за всю эту неделю; у всех нас было невероятно легко на сердце, ум переполняло божественное опьянение. Я ощущал в себе разнообразные гениальные способности. Я мог бы говорить белым стихом, не менее прекрасным, чем Шекспиров; меня осеняли всевозможные великие идеи; мой дух как будто сбросил с себя тяжкие оковы плоти и свободно парил на недосягаемой высоте. Описать мои ощущения невозможно. Во мне ключом била жизненная сила, клокотала невероятная радость; мысли обрели небывалую тонкость и глубину. Я как будто переродился, мое «я» исполнилось неожиданного величия; и все пути Возможного были открыты для шагов Реальности.

Пока я радовался замечательной энергии моего новообретенного «я», откуда-то издалека донесся устрашающий гул — этот гул становился все громче и громче, пока не обратился в грохот и рев, который воплотил в себе все самое ужасное и в то же время великолепное, что только может быть в звуке. Грохот и рев все ближе и ближе, совсем уже рядом, и кажется, будто это катится колесница грома, влекомая конями молний. И неожиданно перед нами возникает ослепительно яркое многоцветное облако, оно медленно поворачивается, а затем, сопровождаемое все теми же громовыми раскатами, удаляется неизвестно куда.

Мы все были так потрясены этим поразительным зрелищем, что упали на колени и спрятали лица в песке; только Она продолжала стоять, простирая руки к огню.