Понсон дю Террайль - Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа

У графа была на глазах повязка, и Самуил Альбо, дав ему предварительно наркотическое, подверг его индийскому способу лечения, который он испытал над Цампой, с той только разницей, что количество индийских трав, нарезанных и приложенных в виде компресса, было не столь велико и, следовательно, не могло произвести опасного результата.

Доктор все это объяснил господину д'Асмоллю и потом прибавил:

– Сегодня в полночь я был у графини в Париже. Я узнал от нее, что вы знаете о существовании той женщины, которая так похожа на нее.

– Я видел ее, доктор.

– Следовательно, мне нечего вам объяснять.

– Решительно нечего. Я знаю все, исключая одной вещи.

– Какой?

– Имени того подлеца, который вел всю эту интригу.

– Это, – сказал доктор, – непроницаемый секрет.

– Так что же я должен делать?

– Выслушайте меня, – сказал доктор.

Мулат и господин д'Асмолль долго разговаривали вполголоса, потом мулат прошел в комнату, где спал граф, осторожно снял с его глаз повязку и разбудил его.

Русский джентльмен проснулся, с удивлением посмотрел вокруг себя и, казалось, не знал, где он. Он посмотрел на мулата и сказал ему:

– Кто вы?

– Ваш доктор, господин граф, – ответил Самуил.

– Разве я болен?

– Вы были больны.

– Сколько времени?

– Ровно три месяца.

– Это странно, – сказал граф. Он снова осмотрелся.

– Но где же я?

– В Фонтеней-о-Роз.

– У кого?

– У себя.

– А, – сказал хладнокровно граф, – вы, кажется, смеетесь надо мной.

– Нет.

– Но я никогда ничего не имел в Фонтеней-о-Роз.

– Подождите, господин граф, – сказал Самуил, который ударил два раза в стену, – я хочу представить вам одного вашего знакомого, при виде которого вы все припомните.

Вслед за этим отворилась дверь и вошел Фабьен. Вдруг граф ударил себя по лбу, вскрикнул и встал.

– А! Помню! Помню!

Он отодвинулся почти к самой стене, посмотрел пристально на виконта и глухо сказал:

– Да, не правда ли, я ночевал у вас накануне дуэли? Ведь не брежу же я? Что же случилось?

– Я вам все расскажу, – ответил Фабьен. Доктор встал и на цыпочках вышел из комнаты.

Тогда Фабьен взял графа за руку и сказал:

– Будьте спокойны и, главное, тверды.

Граф поднял на виконта свои большие голубые глаза.

– Сядьте же тут, подле меня, – продолжал Фабьен, – а я сейчас все расскажу вам.

– Начинайте, я вас слушаю, – сказал спокойно граф.

– Вы страдали умопомешательством…

– Это очень может быть, так как я до сих пор не знаю, как очутился здесь.

– А вы здесь уже около месяца, а перед этим вы жили в Ницце.

– Решительно ничего не помню.

– Однако, граф, это совершенно верно.

– Ну, а раньше этого?

– Прежде вы лечились у себя.

– Так сколько же времени продолжалась моя болезнь?

– Целых три месяца.

Граф приложил ко лбу руку и, казалось, весь погрузился в прошлое. Так прошло несколько минут, и наконец он сказал:

– Но когда же я помешался?

– В то самое время, когда вышли на дуэль с Ролланом де Клэ и держали уже в своих руках шпагу, собираясь защищаться.

– И что же?

– Что? То, что с вами сделался припадок умопомешательства. Вы встали на колени перед Ролланом де Клэ.

– Какой ужас! – прошептал граф, мгновенно побледнев.

– И стали принимать себя за него. Вы стали извиняться перед ним, как будто бы Роллан де Клэ извинялся перед графом Артовым.

– Боже! – прошептал граф. – Неужели то, что вы мне рассказываете теперь, виконт, – правда?

– Клянусь честью.

– Что же я сделал потом?

– Вас, конечно, отвезли домой.

– Ко мне?

– Да.

– В улицу Пепиньер?

– Да, мой друг. Граф вздрогнул.

– Но… ее там не было? – прошептал он.

Он не мог произнести ее имени, он задыхался.

– Она была там.

– И видела меня?

– Она ухаживала за вами, она сама возила вас в Ниццу и привезла вас оттуда.

– О, – проговорил граф, – это уж слишком позорно. Я должен отомстить за себя.

– Я даже хотел предложить вам это сам, – сказал холодно Фабьен. – Необходимо убить господина де Клэ и ту женщину, которая любила его. Надо же убить их вместе.

– О! Они теперь вместе?

– Вероятно.

Губы графа задрожали. Вечно спокойный Фабьен, казалось, превратился совершенно в другого человека.

– Что же вы хотите, – проговорил он– иметь сумасшедшего мужа очень удобно.

– Ну, теперь мое сумасшествие уже прошло, – проговорил яростно граф, – и я докажу им обоим.

– Вот посмотрите, – сказал ему тогда Фабьен и подал письмо без подписи, написанное тем почерком, который так походил на почерк графини Артовой.

Это письмо было одно из полученных Ролланом писем, которые он все сохранил у себя. Для чего это было сделано – это было тайной доктора Самуила Альбо.

Это письмо было без числа, и в нем заключалось только следующее: «Приходите в одиннадцать часов в маленький домик».

– Вы видите, что она ждет его.

– Но где, когда? – вскричал глухо граф.

– В Пасси, в том доме, который она нарочно наняла для этого.

– И это… сегодня?

– Да, мой друг. Поедемте туда, теперь как раз самое время.

– Поедемте, поедемте, мой дорогой друг.

– Поедемте, – сказал Фабьен.

Виконт постучал в перегородку, и на этот зов явился лакей.

Граф сразу узнал его – это был его камердинер.

– Вот видите, я совсем поправился, – заметил граф, – я узнал своего камердинера.

Через несколько времени граф был уже совсем одет и пошел с Фабьеном д'Асмоллем в сад.

– Говорите, – сказал тогда граф, – я готов теперь все выслушать.

– Нет, отомстите сперва, – ответил Фабьен и передал графу красивый кинжал, вложенный в черные кожаные ножны.

– Будьте спокойны, – проговорил тогда граф, – моя рука не дрогнет.

Пока они разговаривали таким образом, они прошли через весь сад и подошли к решетке его. Здесь их ждала карета Фабьена. Они сели в нее, виконт крикнул кучеру: «В Пасси!» – и карета быстро покатилась. Через час они остановились. Фабьен и граф Артов вышли из кареты.

Фабьен провел тогда Артова к маленькому домику, в котором Ребекка принимала обыкновенно Роллана де Клэ. У домика стоял щегольской экипаж.

– Это ее карета, – заметил Фабьен и позвонил.

Дверь тотчас же отворилась, но горничная, отворившая ее, при виде двух незнакомых мужчин как-то смутилась и поспешно сказала:

– Барыни нет дома.

– Она дома, – сказал резко Фабьен. – Мы друзья господина Роллана де Клэ, и ты обязана пустить нас.

– Как нужно доложить о вас?

– Никак. Возьми вознаграждение, – добавил он и, взяв графа за руку, прошел с ним осторожно на цыпочках через приемную и поднялся по лестнице.

На площадке первого этажа д'Асмолль остановился и посмотрел на графа, который был бледен как смерть.

– Слушайте, – сказал он. – Я слышу их голоса. Граф прислушался и задрожал всем телом. Тогда он нагнулся к замочной скважине.