Понсон дю Террайль - Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа

Слова «баронесса», «отравим» и другие невольно возбудили любопытство Рокамболя, который продолжал прислушиваться к бессвязной речи доктора и скоро мог убедиться, что этот человек и был виновником смерти баронессы Миллер.

– Ты хочешь видеть ее убийцу? – прошептал Рокамболь.

Милон чуть не вскрикнул. № 117 схватил его за руку и шепнул:

– Смотри!

Затем он толкнул его к щели перегородки и повторил еще раз:

– Смотри!..

Милон взглянул и отшатнулся назад; он узнал в докторе того врача, который был у баронессы в день ее смерти.

Но в это время вдруг в дверь комнаты доктора постучались и его позвали к больному, который только что сломал себе ногу.

Аватар увидел быструю метаморфозу, происшедшую с доктором: старик-страдалец, преследуемый видением, превратился в холодного и спокойного доктора. Он перестал бредить, привел в порядок свою одежду и надел белый галстук. Призрак, бывший перед ним, должно быть, исчез.

– Мне хочется пойти за ним, – заметил Аватар на ухо Милону.

– Но куда?

– К его больному… идем… – И, сказав это, он вышел тихонько из своей комнаты.

Больной, к которому отправился доктор Винцент, был не кто иной, как барон де Морлюкс – отец Аженора.

Он сломал себе ногу при выходе из театра.

Ему было около сорока лет. В молодости он был очень не дурен собой.

Барон де Морлюкс много кутил в своей молодости и в силу-то этого обстоятельства поплатился, как и все кутилы, преждевременною старостью. Вообще он рано поседел и большую часть зимы страдал подагрою.

В эту-то ночь было очень холодно, и барон де Морлюкс так неловко поскользнулся, что после падения уже не мог встать.

Ушиб причинил барону такое страдание, что он кричал от боли, и только его принесли домой, как он потребовал хирурга.

Один из его друзей, бывший при нем, посоветовал ему послать в Змеиную улицу, где живет один из искуснейших врачей-хирургов.

Через три четверти часа после этого доктор Винцент входил уже к больному.

Оставшись наедине с бароном де Морлюксом, доктор Винцент сделал ему необходимую перевязку и, взглянув пристально на лицо больного, невольно отступил назад.

Он узнал в нем того человека, который несколько лет тому назад подкупил его на ужасное преступление.

– Это вы? – вскричал он. – Наконец-то я нашел вас. Де Морлюкс побледнел, вздрогнул и, сделав громадное усилие над собой, стал уверять Винцента. что он положительно не знает его.

Но доктор настаивал и требовал от Морлюкса, чтобы он раскаялся.

– Вы богаты, – говорил он, – у вас есть имя и титул, убийца своей сестры…

– Да замолчишь ли ты, несчастный! – простонал барон. – Ведь ты погубишь нас обоих.

Доктор не слушал его и продолжал:

– Раскайтесь! Неужели вас не преследуют угрызения совести?! И до сих пор еще Бог не поразил нас!

Доктор приостановился, посмотрел на барона, который был в каком-то оцепенении, и сказал ему:

– Прощайте, сударь, раскайтесь!.. И вышел.

Винцент был так взволнован, выходя от барона, что не обратил ни малейшего внимания на двух человек, стоявших неподвижно у ворот соседнего дома. Он прошел мимо них и все-таки не заметил их.

Эти люди пошли почти вслед за ним.

Доктор дошел пешком до своей квартиры и, по обыкновению, постучал три раза в дверь.

Дверь отворилась и тотчас же снова захлопнулась за ним.

Двое мужчин, следивших за ним, несколько подождали и потом тоже вошли.

Затем Рокамболь решился на отчаянный шаг. При помощи Милона он вошел в комнату к доктору Винценту и, выдав ему себя за агента тайной полиции, увез его на виллу Сайд, где доктор сознался Рокамболю, что он отравил баронессу Миллер, будучи подкупленным бароном и виконтом де Морлюксами.

Рокамболь сознался ему в том, что он не агент тайной полиции и что если и решился воспользоваться этим именем, то единственно вследствие того, что хотел убедиться в том, что Морлюкс – негодяй и убийца, которого он заставит возвратить дочерям баронессы Миллер похищенное у них.

Затем они расстались, и доктор уехал домой, дав со своей стороны обещание Рокамболю содействовать ему в отыскании дочерей баронессы Миллер и возвратить им то, что было отнято у них Морлюксами.

Проводив доктора, Рокамболь сказал Милону:

– А теперь идем за миллионами наших малюток.

Рокамболь отправился в Гренельскую улицу к тому дому, где, по словам Милона, была спрятана шкатулка с деньгами.

Он нанял в этом доме квартиру с подвалом, в котором была замурована Милоном шкатулка, и в этот же день ночью спустился в подвал и достал оттуда шкатулку.

В этой шкатулке находилось более миллиона денег, письмо баронессы Миллер к своим дочерям и ее завещание.

Через несколько дней после этого Аженор зашел к своему отцу, который завел с ним разговор о том, что Аженору уже пора жениться.

Аженор, любивший Антуанетту и узнавший от нее, что она дочь баронессы, у которой похитили принадлежащее ей состояние, сказал отцу, что он согласен, тем более что он уже влюблен.

– В кого? – спросил де Морлюкс.

– В молодую, прекрасную и умную девушку.

– И, вероятно, бедную? – спросил де Морлюкс. – Было бы слишком странно, если бы при всех этих качествах она имела еще и приданое…

– Почем знать! – заметил ему на это Аженор.

– Она богата?

– Нет, но, кажется, со временем будет.

– Как так?

– Эта девушка – бедная сирота, которую ограбили, а я взял себе в голову непременно возвратить ей состояние.

При этих словах де Морлюкс приподнялся и побледнел.

– Да, – продолжал Аженор, – их две сестры, две сиротки… Их мать, баронесса Миллер…

При этом имени барон вскрикнул и, к крайнему изумлению своего сына, упал без чувств на подушки.

Вскоре после этого Аженор ушел, а барон де Морлюкс остался в самом ужасном положении.

В таком виде застал Филиппа де Морлюкса его старший брат, Карл де Морлюкс, который был гораздо тверже характером, чем его меньшой брат. Выслушав своего брата и его предложение раскаяться и возвратить сиротам их состояние, Карл де Морлюкс холодно проговорил:

– Ваш сын глуп, как обрубок дерева, если только он рассказал вам все это.

Затем он рассмеялся и добавил:

– О, дурак, сам лезет в пасть волку.

И после этого он решил, что для того, чтобы избавиться им от Антуанетты Миллер и ее сестры, необходимо во что бы то ни стало удалить Аженора из Парижа и, воспользовавшись его отсутствием, запрятать Антуанетту куда-нибудь вроде Сен-Лазара.

– Но как же мы сделаем это, – спросил Филипп, все еще не приходя в себя от испуга и смущения, – и как все это отвратительно!

– Положим, но ведь это необходимо. Неужели же вы сами предпочитаете попасть под суд?

Барон молчал.

– Пословица говорит: «Куй железо, пока оно горячо», – сказал Карл де Морлюкс и встал.