Понсон дю Террайль - Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа

Судья позвонил, вошел часовой, держа Милона за руку.

Но Милон и глазом не моргнул. Он наивно посмотрел на майора, и Рокамболь также смотрел равнодушно. Как ни старался судья, он не мог уловить ни малейшего знака между этими двумя людьми.

– Милостивый государь, – сказал судья, обращаясь к Рокамболю, – дело почти уже решено в вашу пользу, но, прежде чем освободить вас, я должен позвать к допросу вашу жену. Войдите туда, – и его провели в маленькую комнату с одним только выходом в кабинет.

– Это западня, – подумал Рокамболь. – Ванда не арестована, я ее сейчас встретил.

– Пусть приведут человека, которого сегодня ночью арестовали.

Он пришел. Это был Жан Буше. Один из агентов Тимолеона напоил его и выдал полиции.

– Тебя зовут Жан, ты бежал из острога.

– Сударь, – сказал он, – сжальтесь, присудите меня к смерти, но не заставляйте возвращаться к прежним обязанностям палача.

– Это невозможно.

Судья дал знак, и Жана пропустили в ту же комнату, где был Рокамболь.

Жан, увидев Рокамболя, вскрикнул:

– Начальник! Не правда ли, вы меня спасете еще раз?

– Болван, ты нас выдал! – И Рокамболь с улыбкой обратился к судье:

– Милостивый государь, я действительно Рокамболь. Отчаяние Жана Буше было безгранично. Он выдал человека, который его освободил.

Судья отдал приказание увести Жана, а сам остался с Рокамболем.

– Не угодно ли вам подписать показание, которое вы сейчас дали?

– В ваших глазах я преступник, сбежавший каторжник, которого вы хотите снова послать в острог. Я начальник огромного семейства, все, входящие в состав его, повинуются мне. Я могу двигать полицией. Если вы заглянете в мою жизнь, вы увидите, что я человек, которого посетило раскаяние и который бежал из острога оттого, что хотел искупить свои преступления.

– Странное искупление, – заметил судья.

– Слушайте, вот чего я хочу, – продолжал Рокамболь. – В Париже есть две молодые сироты, у которых убили мать и отняли состояние… Я хочу отдать им украденное богатство и отомстить за их мать. После этого я сам вернусь в острог.

– Поверьте мне, милостивый государь, – сказал судья, – что правительство настолько сильно, что может это сделать и без вашей помощи.

– В настоящем случае оно не может этого сделать, ибо одна из девушек любит племянника убийцы, следовательно, оно разобьет все ее надежды. Одним словом, если я попрошу у вас неделю свободы, вы откажете мне в этом?

– Да.

– В таком случае я не подписываю моего признания.

– Как вам угодно.

Рокамболя увели. «Тем хуже, – говорил он дорогой сам себе. – Я убегу».

Тюремная карета подвигалась к Мазасу, и вскоре Рокамболь опять очутился в заточении.

Немного погодя вошел тюремщик. Он принес второй том Людовика XIV.

Когда тюремщик вышел, Рокамболь поспешно раскрыл книгу. Две страницы были исписаны языком, который был понятен только Ванде и Рокамболю.

Это был ответ на его письмо, а он писал вот что:

«Отыскать Антуанетту во что бы то ни стало. Сходить в Арсенал, спросить первый том „Meditations“ Ламартина и сообщить все новости».

Ванда отвечала:

«Все идет хорошо. Задерживаю второй том, чтобы ответить. Антуанетта спасена, Шивот умерла, Аженор уехал к отцу и еще не вернулся».

– Я успею приготовить побег, – подумал Рокамболь. Вечером он послал следственному приставу письмо.

Вот что он написал:

«Милостивый государь! Я отказываюсь подчиниться приговору суда и согласен возвратиться в острог. Надеюсь, однако, что вы не откажетесь выслушать от меня некоторые важные сообщения.

Рокамболь».

Рокамболь рассчитывал, что его повезут к допросу не раньше, как послезавтра, а послезавтра его здесь не будет.

Рокамболь верно рассчитал: через день его ждала карета, чтобы отправить к допросу, но лишь только он хотел сесть, как какой-то англичанин воскликнул:

– Майор Аватар!

– Я, милорд.

Англичанин бросился в объятия к мнимому майору.

– Ступай найми карету и жди меня на дворе префектуры, – сказал Рокамболь Ноэлю, так как англичанином был он.

Потом, обратившись к сторожу, прибавил: «Ради Бога, чтоб этот господин не знал, что я заключенный, я им очень дорожу».

Затем он сел в тюремную карету и отправился к следственному приставу. Там он дожидался очереди, но в это время он, понюхав табаку у сторожа, всыпал ему в табак усыпительного порошка, который затем понюхал сторож и уснул. Рокамболь незаметно вышел на улицу, где его дожидался фиакр с Ноэлем. Они отправились в ресторан позавтракать.

Там Ноэль рассказал Рокамболю, что Иван Потеньев в Париже и что он находится в лечебнице для умалишенных, у Ламберта.

– А графиня Василиса? – спросил Рокамболь.

– Также в Париже, живет в Пепиньерской улице у графини Артовой.

При этом имени Рокамболь вздрогнул и погрузился в какое-то бессознательное оцепенение.

– Ступай найми мне фиакр, пойдешь к Ванде и скажешь, что я свободен.

Рокамболь сел в фиакр. При нем была шкатулка с одеждой, париком и усами, и он принарядился англичанином.

Он подъехал к отелю, который принадлежал виконту Фабьену д'Асмоллю, и вошел в него, твердя шепотом имя «Баккара».

За столом графини Артовой шел веселый разговор, как вдруг в комнату вошел новый гость – молодой человек лет двадцати восьми, он был начинающий адвокат, его звали господин Поль Мишелен.

– Вы знаете новость, господа? Рокамболь арестован. – Он начал рассказывать все, что знал из газет о Рокамболе.

Баккара и виконт д'Асмолль, который был тут же, поминутно краснели, но, к счастью, рассказчик не знал ничего о том, что Рокамболь назывался маркизом де Шамери, в заключение он рассказал, что Рокамболь вторично сбежал из заточения.

– Как, опять! – вскричали слушатели с изумлением.

– Да.

В это время пробило полночь, время, когда гости графини Артовой разъезжаются.

Она осталась одна.

Вдруг она услышала какой-то шум, по стеклу скользнул алмаз, и в комнату впрыгнул мужчина с кинжалом в руке.

Баккара тихо вскрикнула.

Это был он.

– Молчите, я вам ничего не сделаю, только никого не зовите.

– Что же вам нужно?

– Дело простое, я хочу вернуться опять на галеры. Выслушайте меня, потом звоните, зовите на помощь, я буду для виду бороться с вами, пускай меня арестуют.

– Зачем же вы ушли оттуда?

– Я хотел сделать одно доброе дело, но чувствую, что оно выше сил моих.

Рокамболь положил кинжал на камин и затем, став на почтительном расстоянии от Баккара, сказал:

– Сначала скажите мне, знает ли она что-нибудь?

– Ничего.

И Рокамболь заплакал от радости.