Понсон дю Террайль - Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа

– Но ведь она умерла, – заметил один из не верящих этому известию.

– Я сам видел ее.

– Но я все-таки не верю.

– Господа! – заметил важно виконт де Камбольх. – Я могу засвидетельствовать, что Баккара жива.

– Слышите!

– Но в лесу вы видели не ее.

– Ее!

– Я убежден в противном, – проговорил опять Рокамболь.

– Вы ее знаете?

– Никогда даже и не видал.

– Так на чем же вы основываетесь?

– Это моя тайна.

– Господа! – проговорил, входя, барон де Манерв. – Я могу вас уверить, что доказательство виконта недействительно.

– Что? – произнес придирчиво и вызывающе Рокамболь.

– Я видел Баккара, – продолжал барон.

– Вы ее видели?

– Да, и даже говорил с ней.

– Черт возьми! – подумал Рокамболь. – Может быть, тут замешан сам сэр Вильямс, а потому лучше замолчим и послушаем. – И вслед за этим громко добавил:

– Если вы, милостивый государь, говорили с нею, то я беру назад свои слова.

– А я приглашаю вас на ее первый зимний бал, – ответил барон. – У ней танцуют в следующий четверг.

– Это странно, – заметили в толпе.

– Да, но тем не менее вполне верно.

– Но откуда же она явилась?

– Этого никто не знает.

– Она богата?

– Кажется – будет.

– Что? – послышалось с разных сторон почти одновременно.

– Мой молодой друг, – проговорил барон, указывая пальцем на молодого графа, – хочет позаботиться об ее будущности.

– О, господа, это еще не решено, – заметил скромно граф Артов.

– Тем лучше! – проговорил чей-то голос. Все обернулись к говорившему.

Это был Оскар де Верни – Шерубен.

– Черт возьми! – засмеялся барон, – верно, и у вас, г. Верни, есть притязания на нее.

– Милостивый государь! – ответил ему на это холодно Шерубен. – Если вы мне позволите, то я вам расскажу мою генеалогию. И потом уже пойду далее.

– Посмотрим! Слушаем! – раздалось опять с разных сторон.

– Господа! – начал Шерубен, принимая позу рассказчика. – Цвет лица и волосы достаточно указывают на то, что я не француз.

– Вы итальянец?

– Нет, креол, креол испанского племени.

– И вы происходите?..

– От Дон-Жуана.

– Вы шутите!

– Нет.

– К чему же тут генеалогия?

– А очень просто. Это значит, что мое ремесло обольщать.

– Браво!

– Есть только три женщины, – продолжал Шерубен, – которыми бы я желал быть любим.

– Кто же?

– Клеопатра – египетская царица, прекрасная Империя и Баккара. Знаете ли, почему?

– Говорите.

– Потому что у ней не было сердца. Но опыт был невозможен над двумя первыми, потому что нас отделяет пыль веков.

– Достаточно.

– Но так как третья из них воскресла, то я и попытаю с ней свое счастье.

– И вы думаете, что вам удастся?

– Несомненно.

– Мой милый, – заметил барон де Манерв, – вы потеряете время. Баккара любит только золото. О! Вы можете с гордостью улыбаться, можете бросать вокруг себя удивленные взгляды, можете вспоминать с самодовольством о Дон-Жуане в лакированных сапогах, о множестве ваших успехов, но вам не удастся там, где нет ничего, где даже сам король теряет свои права.

– А я найду их.

– Милостивый государь, – заметил молодой граф, оскорбленный самоуверенным нахальством Шерубена и чувствовавший, что сам начинает приходить в ярость, – позвольте мне сказать вам только одно слово.

– Сколько вам угодно, господин граф.

– Вы богаты?

– Нет, у меня не больше тридцати тысяч годового дохода.

– А у меня с лишком двадцать миллионов.

– Ну, так что же из этого?

– То, что я решил победить Баккара.

– Так же, как и я.

– Хотите держать пари?

– Пожалуй.

Тогда Артов предложил ему пари, которое должно было состоять в том, что если г. Верни удастся влюбить в себя в течение двух недель Баккара, то граф обязывался уплатить ему немедленно пятьсот тысяч франков, если же он проигрывал пари, то граф вместо денег, хотел просто застрелить его.

Шерубен после долгого колебания принял его.

Шепот удивления пробежал по всему собранию.

– Подумайте хорошенько, – сказал еще раз граф.

– Все уже передумано, – ответил Шерубен.

– Итак, вы принимаете пари?

– Да, принимаю.

Но в дело вмешался Рокамболь, и, спросив у графа позволение, он отвел Шерубена в сторону.

Отойдя в сторону, Рокамболь заметил Шерубену, что он не имеет ни малейшего права выходить на Дуэль без разрешения их начальника, а потому и предложил ему сказать графу Артову, что он даст ответ на его предложение только завтра.

Когда Артов узнал об этом решении, то он вполне согласился с ним.

Через несколько времени после этого все общество разошлось.

Рокамболь велел Шерубену ожидать завтра инструкций и разрешения и возвратился к себе на квартиру. Здесь его уже ждал сэр Вильямс.

Председатель клуба червонных валетов поспешил сообщить все своему начальнику.

Сэр Вильямс молча выслушал его и задумался.

– Говоря по правде, – сказал он, – я не вижу причины, почему бы Шерубену не следовало принимать этого пари.

– Неужели?

– Да, и вот почему. Когда ты пришел, я отыскивал средство избавиться от Баккара, которая меня сильно стесняет. Может быть, я и нашел его.

Больше он ничего не сказал.

Шерубену было послано разрешение принять пари.

В десять часов вечера г-жа Шармэ возвратилась уже домой.

– Господи, – шептала она, – прости меня и дай силы довести до конца начатое… я должна его спасти!..

Вскоре после ее прихода раздался в прихожей звонок, затем явился в будуар маленький грум г-жи Сент-Альфонс и подал Баккара письмо; она с нетерпеливою поспешностью открыла его и прочла:

«Милая моя!

Вооружайся!.. Граф приехал; он влюблен в тебя до безумия.

Из тщеславия он держал в клубе какое-то пари, и, предупреждаю тебя, сегодня вечером он явится к тебе каким-нибудь странным образом. В его присутствии я высказалась о тебе, как о женщине в высшей степени романтической и способной на все для человека, который, для того чтобы ей понравиться, не пощадит никаких средств.

Письмо это, возвратившее Баккара всю энергию, было немедленно сожжено.

– Хорошо, – сказала она груму, – можете идти. Затем она позвонила горничной и велела помочь ей раздеться. Завернув волосы в фуляровый платок, надев ночной капот и атласные туфли с красными каблуками, она отправилась в нижний этаж своего дома, в кабинет барона д’О, выходивший в сад. Она предполагала, что молодой иностранец явится к ней через сад, с помощью лестницы, приставленной к наружной стене, поэтому она и сошла в нижний этаж, чтобы освещенным окном привлечь внимание этого искателя приключений.