Ирена Асе - Шпионские игры царя Бориса

Лишь когда они оказались одни на пустой улочке возле нежилых складов, Выходец нагнал Витта и тихо по-русски сообщил одной фразой:

— Вот письмо от Его Царского Величества для патриция Генриха Флягеля.

После чего передал ему маленький, запечатанный сургучом конверт. Немец взял его, положил в карман и лаконично произнес:

Сегодня же эта бумага будет передана Генриху Флягелю.

Собеседники, не сговариваясь, зашагали в разные стороны…

Тем временем, хозяйка постоялого двора Мария подходила к дому Генриха Флягеля. Рижский патриций как раз сидел в конторе на первом этаже своего дома и давал указания приказчику:

— В этом году мы закупили у купцов из Белой Руси недостаточно пеньки. Тебе надо отправиться в польские Инфлянты и произвести там закупки.

Мария осторожно постучалась в дверь дома и попросила старого Мартина, слугу Генриха Флягеля, доложить о ней. Мартин окинул женщину каким-то странным взглядом. Фрау Мария не поняла смысла этого разглядывания. А слуга просто бестактно любовался ею. Немолодая уже женщина просто не замечала, как мгновенно похорошела с приездом Тимофея. В наши дни о такой даме сказали бы — смотрится очень сексапильно. И слуга стал гадать, что за красотка пришла к женатому мужчине — его господину? Еще больше он удивился, когда рижский патриций, сразу же прервал разговор с приказчиком:

— Сиди и жди, хоть до темноты!

Молодой приказчик не обиделся: за те деньги, что платил ему Флягель, он согласен был сидеть в конторке и ждать хоть целыми днями.

Купец торопливо велел слуге:

— Мартин, я приму даму в гостиной, быстро неси туда французское вино и конфеты, испанские апельсины, итальянский виноград. После того, как накроешь стол, иди вон из комнаты и не смей туда больше входить! Стой неподалеку от дверей, никого не пускай, а станешь подслушивать, выпорю так, что неделю сможешь только стоять!

Выслушав эту темпераментную тираду, слуга уверился в своих подозрениях: «И чего это господам неймется? У самого несколько детей, красивая жена из почтенного рижского рода. Так нет же, надо завести интрижку с этой трактирщицей из предместья. А вдовушка-то! Как похорошела от ласк Флягеля. Хозяин-то, оказывается, настоящий мужчина». О том, что интриги могут быть не только любовными, пожилой латыш, естественно, не догадывался. Ведь город Рига столько лет жил спокойной, размеренной мирной жизнью.

В гостиной Мария улыбнулась Генриху Флягелю:

— У меня для вас есть известия.

— Какие же? — Генрих Флягель сам налил трактирщице красного анжуйского вина в бокал.

Маша без жеманства выпила дорогого вина, закусила конфетами — экзотическим для Ливонии лакомством из Франции. После чего невозмутимо сказала:

— Скоро вам предстоит дальняя дорога.

Генрих Флягель чуть не поперхнулся, какая-то трактирщица из предместья разговаривала с рижским патрицием почти как с подчиненным. А Маша, сама не ожидавшая от себя такого, продолжала интриговать хозяина дома. Тихим голосом женщина произнесла:

— Мне стало известно о том, что вскоре произойдет. И мое решение было таково: чем раньше вы обо всем узнаете, тем лучше. Так вот. Скоро к вам придет московский немец Андреас Витт и принесет письмо от русского царя. После этого вам придется поехать на Русь.

Патриция Генриха Флягеля обуревали противоречивые чувства. Не скроем, рижский немец боялся, так как понимал, во что ввязался. Но он испытывал не только страх и волнение, но и какое-то возбуждение. Атмосфера таинственности, легкомыслие Марии, заставила его по-иному взглянуть на гостью. Он увидел, что Мария загадочна, обаятельна и, как уже говорилось, весьма сексапильна. Отнюдь не юный уже, всегда хранивший верность супруге Генрих Флягель вдруг поймал себя на грешных мыслях. Он представил Марию целующей его, отдающейся ему. «Она нужна мне для того, чтобы узнать о заговоре побольше», — оправдывал сам перед собой собственное вожделение купец. Он даже не задумывался о том, а надо ли ему знать больше, — так привлекательна и романтична была в этот момент Мария.

Женщина сидела неподвижно, она не знала, что творится в душе Флягеля, но его красноречивый взгляд подсказывал, что он испытывает к ней интерес. Однако, фрау Мария не собиралась вступать в любовную связь с одним из самых влиятельных людей города, ей был мил только ее Тимотеус. Мария ведь не призналась ему, что, быть может, и не взыграл бы в ней русский патриотизм, не влюбись она в Тимофея по уши.

Генрих Флягель подумал: «Посмотрим, что получится». Он осторожно взял Марию за руку, поднес ее пальцы к своему рту. Дама, однако, восприняла то, что рижский патриций поцеловал ей руку, словно дворянке, как сигнал к окончанию аудиенции. Встала: стройная, гордая, холодная, как лед, молча, даже не попрощавшись, направилась к двери. Хозяин дома бросился вслед за ней, зачастил:

— Подождите! Я собрал сведения. Их надо передать в Москву.

— Говори! — словно слуге, бросила богатейшему горожанину женщина из предместья.

Роли определились: Генрих Флягель признал в ней начальницу. Он уже и думать не смел о том, чтобы взять ее на руки и отнести на уютный кожаный диван, стоявший в углу гостиной. Патриций угодливо очистил для Маши испанский апельсин и довольно долго рассказывал о своих впечатлениях от недавней встречи со всесильным бургомистром Никлаусом Экком, говорил и о том, что думают другие члены магистрата.

Мария с наслаждением съела диковинный фрукт — апельсин, выслушала Генриха Флягеля и снова встала: гордая и загадочная.

— Прощай! Меня не ищи, понадобится, сама найду. И жди Андреаса Витта. Все понял?

— Так точно! — по-военному отчеканил Флягель.

Он проводил Марию до входных дверей в дом.

«Хозяин-то влюбился не на шутку», — подумал слуга Мартин, распахнувший перед Марией дверь. Слуга Генриха Флягеля был встревожен: мало ли к каким переменам для обитателей дома приведет эта связь. А Мартин был стар и уже не хотел больше никаких перемен.

Генрих Флягель вошел в контору, где его терпеливо дожидался молодой приказчик. Начал с того, на чем закончили разговор:

— Итак, ты отправишься в Инфлянты закупать пеньку. Рекомендую заглянуть в имение пана Комарского. Его жена, Ванда Комарская очень хороша собой и, говорят, давно уже в ссоре с мужем, — пошутил он.

Приказчик насупился. С пани Комарской он был незнаком, но прекрасно понимал, что не для приказчика гордая польская шляхтянка, которая, скорее всего, и на рижского патриция глядит как на пустое место — не ровня ей лица из низших сословий.

Хмурый взгляд подчиненного рассердил Флягеля. «Он на меня из-за моей шутки еще и гневается», — недовольно подумал Генрих и велел:

— Выедешь завтра же поутру! Когда купишь товар, возчиков наймешь в Инфлянтах. И непременно заедешь в имение к Комарским. А цену…