Юрий Шестера - Аляска, сэр!

– Премного благодарен, Николай Петрович, за заботу. Уверен, что ваша протекция, с учетом того что вы являетесь председателем Главного правления Российско-американской компании в Петербурге, была бы для меня бесценна. Но, во-первых, финансовая сторона вопроса меня, как человека вполне обеспеченного, интересует крайне мало, а во-вторых, мне не хотелось бы связывать себя какими-либо обязательствами. Меня больше устраивает положение человека… свободной профессии, так сказать. Проще говоря, я хочу, если удастся договориться с Барановым о содействии, посвятить себя изучению быта местных индейцев. Ведь пока о них нет практически никаких мало-мальски достоверных сведений.

– Воля ваша, Алексей Михайлович, – вздохнул Резанов. – Как говорится, было бы предложено… И все же я отпишу из Петропавловска Баранову насчет вас. А вам… вам желаю успеха в ваших начинаниях. Я все-таки, как-никак, почетный член Петербургской академии наук, и если ваши этнографические исследования окажутся достойными внимания, в чем я не сомневаюсь, с удовольствием буду способствовать их продвижению в научных кругах. – В знак признательности Воронцов приложил руку к груди. – Однако приказ о вашем увольнении из состава торговой миссии я подпишу только по прибытии в Петропавловск, иначе, боюсь, без моего покровительства Крузенштерн устроит вам на шлюпе «веселую» жизнь. Хотя с обезьянкой на поводке вы теперь и так уже по верхней палубе не «пофланируете», выражаясь его же словами. – Камергер испытующе посмотрел на графа.

– Увы, я совершенно сознательно уготовил своей Макаке столь печальную участь. Просто у меня не было другого выхода. – Воронцов вздохнул и широко перекрестился.

Камергер понимающе кивнул и участливо поинтересовался:

– Но что же дальше? Подозреваю, что из-за инцидента, спровоцированного Крузенштерном, у вас непременно возникнут трудности с поступлением на государственную службу. Даже невзирая на большие возможности вашего отца…

Алексей Михайлович рассмеялся.

– Ах, оставьте, Николай Петрович! Какие трудности? Разве вы, например, не возьмете меня к себе на службу? Хотя бы в качестве личного секретаря?..

Наступил черед рассмеяться и Резанову.

– Да вам, Алексей Михайлович, палец в рот не клади, я гляжу! – И он шутливо погрозил собеседнику этим самым пальцем.

– А если серьезно, Николай Петрович, – продолжил Воронцов, переходя на деловой тон, – то государственная служба уже не имеет для меня большого значения. Дело в том, что недавно отец приобрел в Крыму, на побережье Черного моря, довольно большой участок земли. Пока этот участок выглядит совершенно диким, и работы на нем – непочатый край. Так что по возвращении из Русской Америки я намерен привести его в божеский вид, или, как любит выражаться отец, довести до ума.

Резанов встал и протянул графу руку для напутственного рукопожатия.

Алексей Михайлович вернулся в свою каюту и расслабленно опустился на стул. Все – жребий брошен, все точки над «i» расставлены. Теперь надо сосредоточиться на подготовке поездки в Русскую Америку. Конечно, в этом ему мог бы оказать неоценимую помощь опытный ученый-натуралист Григорий Иванович Лангсдорф [10] Лангсдорф Григорий Иванович (1774–1852) – русский ученый-натуралист, академик. Участвовал в Первой русской кругосветной экспедиции И.Ф. Крузенштерна (1803–1806). С 1812 года – генеральный консул в Рио-де-Жанейро. В 1821–1829 гг. возглавлял русскую научную экспедицию по обследованию обширных районов Бразилии. , тоже входивший в состав экспедиции, но они были знакомы лишь шапочно. «Значит, придется срочно наладить контакт», – пришел к выводу Воронцов и, придвинув стул к столу, взялся за гусиное перо, чтобы, по укоренившейся привычке, сделать набросок плана предстоящих действий.

Неожиданно раздался негромкий стук в дверь каюты. «Кого еще там принесла нелегкая?» – недовольно подумал Алексей Михайлович, но вслух вежливо произнес:

– Войдите!

На пороге вырос Андрей Шувалов, один из членов торговой миссии. Хотя Шувалов и был моложе графа, однако Воронцов успел проникнуться к нему искренней приязнью, ибо отдавал должное природным способностям и остроте ума молодого человека. Ведь тот, будучи офицером гвардии, под руководством своего друга мичмана Беллинсгаузена [11] Беллинсгаузен Фаддей Фаддеевич (1778–1852) – русский мореплаватель, адмирал. В 1803–1806 гг. участвовал в кругосветном плавании под командованием И.Ф. Крузенштерна на корабле «Надежда». В 1819–1821 гг. возглавлял кругосветную экспедицию на шлюпах «Восток» (командир Ф.Ф. Беллинсгаузен) и «Мирный» (командир М.П. Лазарев), отправленную в Антарктику с целью максимального продвижения к южной полярной зоне и открытия неизвестных земель. 16 января 1820 года экспедиция открыла Антарктиду, приблизившись к ней в районе шельфового ледника Беллинсгаузена. В 1821 году Ф.Ф. Беллинсгаузен открыл остров, названный им именем Петра I, и берег, названный именем Александра I. смог за относительно короткий промежуток времени освоить основы морской науки и теперь исполнял на «Надежде» обязанности вахтенного офицера наравне с профессиональными офицерами шлюпа.

– Не помешаю, Алексей Михайлович?

– Проходите, проходите, Андрей Петрович. Рад вас видеть, – не покривил душой хозяин каюты, поднимаясь навстречу гостю.

– Я уже приходил к вам, но мне сказали, что шеф вызвал вас «на ковер»…

– Ваши информаторы правы лишь отчасти, – усмехнулся граф. – Да, я действительно был у Резанова, однако никакого разноса он мне не учинял. – Заметив на лице гостя тень недоверия, Воронцов уточнил: – Я всего лишь передал ему прошение об отставке.

– Как?!

– А у вас что, Андрей Петрович, есть какие-то другие предложения по выходу из положения, сложившегося в коллективе из-за нашего с Крузенштерном конфликта? – улыбнулся граф.

– Нет… – смутился Шувалов. – Просто мне ваше решение с отставкой показалось несколько скоропалительным, что ли… Не поспешили ли вы с докладной запиской, Алексей Михайлович?

– Ну вы же умный человек, Андрей Петрович! Неужели я должен был сначала выслушать от начальника нотацию по поводу моего неблаговидного, с его точки зрения, поступка, а затем все равно услышать, извините за выражение, сакраментальное: «Пошел вон!»? Так, по-вашему?

– Нет, конечно. Просто мне искренне жаль, что вы не сможете побывать в Японии, о которой сами же не раз рассказывали нам в кают-компании много интересного.

– Не расстраивайтесь, Андрей Петрович. Я все хорошо обдумал. Лично для меня честь дворянина превыше всего. И это не просто громкие слова – это мое жизненное кредо.

– Полностью поддерживаю вас в этом, Алексей Михайлович! – горячо воскликнул Шувалов. – Ведь если бы это было не так, я никогда не пришел бы к вам после той вашей стычки с капитаном.