Максим Войлошников - Чернокнижник

— Веди к государыне! — велел он ему, и офицер повел.

Лодья был доставлен в спальню. Здесь царили запахи камфары и ладана, у одра больной толпилось несколько лекарей, среди которых был известный французский придворный доктор. Однако, судя по внешнему виду бледной и увядшей императрицы, грудь которой судорожно вздымалась, и некоторым репликам медиков, ее жизнь на сорок восьмом году должна была прерваться. Тут же находился не менее бледный Иван Шувалов, с надеждой глянувший на Лодью — это он его вызвал.

Лодья отодвинул всех в сторону.

— Диагноз установлен? — спросил он по-французски у соплеменника Людовика XV.

— Нет, — лаконично ответил тот. — Но напоминает отравление.

— Из чего пила больная вечером? — спросил Гавриил.

Ему указали на стоящую в изголовье дорогую фарфоровую чашку. Он взял ее, понюхал, затем шваркнул об пол.

— Согласен, — бросил он французу.

Вынул из кармана колбу с коричневатой жидкостью и, приблизившись к императрице, сказал:

— Выпейте лекарства, матушка — полегчает!

Несмотря на бурные протесты медиков, Лодья помог пальцами раскрыть судорожно сжатые челюсти самодержицы и влил жидкость ей в горло. Императрица закашлялась и через минуту ее сильно вырвало. После этого она порозовела и стала дышать ровнее.

— Думаю, все будет в порядке, дайте больной отдохнуть сутки! — обратился Лодья к присутствующим и вывел под руку Ивана Шувалова, что-то шепча ему на ухо.

Лодья не мог ошибиться — это было действие яда, который он разработал для Фридриха II. Как уже говорилось, прусский король был натурой интеллектуальной, творческой, и не считал методы Екатерины Медичи устаревшими. Как яд попал в чашку императрицы? При русском дворе было немало людей, дружелюбно относившихся к Фридриху, начиная с наследника русского престола. Малый двор служил главным прибежищем прусских агентов, царевич Петр был прямо-таки влюблен во Фридриха, а доверенным лицом его жены Екатерины являлся чрезвычайный британский посланник Вильямс, представитель союзника пруссаков…

На совещание Конференции, собранное сразу, как только Елизавета Петровна смогла подняться на ноги, был, против ожидания многих, вызван академик Лодья.

Императрица прямо сказала Бестужеву:

— Алексей Петрович, вы ведь писали фельдмаршалу Апраксину о моей болезни? Не давали ли вы ему совета возвратиться с войском в ожидании решений наследника, который чает сближения с Фридрихом, когда он вступит в права? Или, может быть, просили выполнить просьбу ваших английских финансистов: облегчить положение их союзника?

— Убей бог, не помню, матушка! — привычно извернулся канцлер.

— Арестуйте господина Апраксина и привезите его для следствия в Петербург! Я хочу знать, почему кровь русских солдат пролилась втуне, когда бы можно было уже занять Кенигсберг! — повернулась императрица к Александру Шувалову, после Ушакова принявшему Тайную канцелярию.

Петр Шувалов незаметно одобрительно кивнул ему, и Александр воскликнул:

— Слушаюсь!

И тут же выйдя за дверь, отправил офицеров гвардии с императорским указом арестовать фельдмаршала.

— Господин Лодья имеет что сказать Вашему Величеству! — заметил Петр Шувалов.

— Ваше Величество, матушка государыня! Давно я занимаюсь вопросами здоровья русского народа и кое в чем, тщусь надеяться, удалось мне достичь некоторых успехов, — заговорил академик. — Поэтому, что касается внезапной эпидемии оспы, охватившей наши войска в Восточной Пруссии, то я могу с уверенностью утверждать, что она имеет совсем не естественное происхождение, но намеренно распространена англичанами. Шотландец Ганс Слоан, которому уже за девяносто лет, главный королевский врач, еще в бытность свою в американских колониях разработал применение оспы как оружия. Из колоний есть достоверные сведения, что ее успешно применяют против французов, и особенно против враждебных туземцев, французских союзников. Они вымирают целыми племенами. Думаю, что и здесь, не имея войск на континенте, они решили этак помочь королю Фридриху.

— Что же вы предлагаете? — спросила встревоженная императрица.

— Во-первых, задавить оспу в войсках, объявив карантин, чтобы болезнь не перешла на население империи. Во-вторых, я преподам урок британцам, дабы не повторяли такого.

— Быть по сему! — подытожила Елизавета.

Шувалов что-то шепнул ей на ухо.

— А господина Лодью за его великие заслуги, — продолжила она, — назначить секретарем академии, с двойным противу нынешнего звания жалованьем. И выделить ему деньги на строительство дома, приличествующего его званию!

Действительно, Гавриил после этого назначения сделался вторым человеком, кто определял дела Академии. И очень быстро выстроил новый каменный дом на Мойке, в который переехала его семья.

Фельдмаршал Апраксин был арестован, следствие продлилось до следующего года, и, хотя доказательств преступного сговора найдено не было, он умер от апоплексии прямо в тот день, когда его хотели освободить.

Бестужев был уволен из канцлеров — его место занял Воронцов. Алексея Петровича арестовали, а затем, лишенного чинов и орденов, сослали в собственное село под Можай. До самой смерти императрицы он пробыл там под надзором.

Президент Британского Королевского научного общества Ганс Слоан [14] На самом деле он скончался несколькими годами ранее, дожив до 92 лет. в том же году скоропостижно умер, нескольких лет не дожив до векового юбилея. Говорили, что перед смертью ему явилось какое-то страшное видение. Прибежавшие на крик слуги успели уловить только последнее слово хозяина: «уайт», то есть — «белый». Что оно означает, никто не понял.

А война между тем продолжалась, пожирая людские жизни…

На самом деле он скончался несколькими годами ранее, дожив до 92 лет.

Новый 1758 год начался с занятия Восточной Пруссии русскими войсками под командой генерал-аншефа Виллима Виллимовича Фермора. В Кенигсберге расположилась русская администрация, население было приведено к присяге, назначены налоги и повинности. Елизавета Петровна всерьез решила прибрать к рукам область Пруссии, которая, собственно, и дала курфюрстам бранденбургским право на королевскую корону.

Опираясь на эту базу, летом Фермор двинул русскую армию на Одер. Виллим Виллимович был сын шотландца на русской службе, когда-то в награду за храбрость и упорство возглавил авангард у Миниха в Турецкой войне. Участвовал успешно в Шведской кампании. Однако с той поры он более десятка лет председательствовал в канцелярии по каменному строительству в столице и на ее укреплениях и отвык от полевых маневров. Увы, осторожная натура полководца не благоприятствовала проведению активных наступательных действий…