Гарри Тертлдав - Оружие юга

Все, что он мог видеть на параде — это несколько рот перед Непобедимыми Кастальцами и столько же позади.

Руфус Дэниел засмеялся.

— Думаю, что синемундирников мы заметили бы быстро.

На мгновение, его левая рука скользнула к его АК-47. Коделл усмехнулся и кивнул. Он побывал в Вашингтоне победителем, а федеральные солдаты побывали в Ричмонде только в качестве военнопленных.

47-й полк миновал трибуну и по широкой улице подошел к методистской церкви с ее очень высоким шпилем. По Брод-стрит они прошли, как капитан Льюис и просил их, помятуя их лагерь в Магнуме, сохраняя строй, равнение и расстояние друг от друга — с легкостью, отточенной двумя годами практики в этой области. Их шаг был гладким и упругим, размахивание оружием устойчиво, как в такт маятника.

Женщина средних лет бросила букет фиолетовых ромашек. Коделл поймал его в воздухе. Если бы он был в шляпе, он воткнул бы их за ленту; Демпси Эйр добавил яркие лютики вместе со своим пером индейки. Так как он был без головного убора, Коделл воткнул стебли в ствол автомата. Женщина захлопала в ладоши.

С таким украшением, Коделл прошел мимо депо и дальше к новому и впечатляющему театру Ричмонда, с его пилястрами, достигающими от второго этажа почти до верхней части здания. Железнодорожное полотно тянулось дальше по центру улицы, на протяжении почти двадцати кварталов, прежде чем они свернули на север в сторону стоянки поездов.

Толпы начали редеть к этому времени: это был самый край города. Распорядители указали, куда им двигаться дальше.

— В лагерь Ли! — кричали они, указывая на северо-запад. Коделл почувствовал воодушевление: где еще лучше закончить марш, как не в в лагере имени самого великого солдата Юга?

Широкая зеленая территория лагеря Ли лежала примерно в миле за последним зданием Ричмонда. Еще одна высокая трибуна с белыми новыми панелями стояла на западном краю лужайки. Большой флаг Конфедерации, на еще более высоком флагштоке, развевался рядом с ней. Перед ней были и другие знамена, в основном красных, белых и синих цветов: захваченные в бою федеральные флаги. Коделл вздохнул от гордости, когда увидел, сколько их там было.

— Корпус Хилла, дивизия Хета? — спросил распорядитель. — Вам туда.

Наряду с другими подразделениями дивизии Генри Хета, 47-й полк двинулся указанным путем. Коделл оказался слева от трибуны, но достаточно близко к передней панели, чтобы он мог бы слышать по крайней мере часть того, что будут говорить выступающие.

Прежде чем начались речи, все вокруг уже было заполнено битком. Вертя головой так и сяк, Коделл увидел всю армию Северной Вирджинии, выстроившуюся слева от трибуны, корпус Хилла, Юэлла, а также Лонгстрита. Распорядитель выкрикнул: — Ополченческий корпус Бишопа? Сюда.

Конечно, значит и армия Теннесси также прибыла в Ричмонд на общий сбор.

— Ну вот, — сказал Эллисон Хай. — Теперь нам придется стоять здесь в два раза дольше, пока они займут свои места.

На самом деле получилось не совсем в два раза дольше — только часть армии Теннесси смогла добраться сюда. Остальные, предположил Коделл, скорее всего, остались в Теннесси, контролируя освобождение земель, которые были под властью федералов почти всю войну. Тем не менее, корпус Бишопа занял всю северо-западную часть лагеря. Коделл стоял в ожидании, пока Джефферсон Дэвис, Роберт Ли и Джо Джонстон ехали по проходу между армией Северной Вирджинии и армией Теннесси. Обе армии орали до хрипоты, пытаясь перекричать друга друга. Армия Северной Вирджинии, ввиду меньшинства своего конкурента, конечно выиграла. Президент и его генералы то и дело приветственно салютовали. Трое мужчин поднялись на трибуну вместе.

Тишина наступила медленно и не полностью. От уставших суровых солдат, которые так много сделали для победы, боевые флаги которых получили столько отметин, нельзя было ожидать идеальной дисциплины или молчаливого спокойствия. Ли и Джонстон понимали это. Они встали на трибуне на пару шагов ниже президента Дэвиса. Затем склонили головы — сначала друг перед другом, а затем перед президентом. Его поклон был более глубоким, чем у них, но обращен был не на них, а прямо на солдат. Солдаты снова подняли крики приветствия. Их высокие, пронзительные боевые кличи раскололи воздух.

— Мы не услышим больше, как южане кричат „Рэбел Йелл“! — сказал Дэвис, который переждал возгласы, — Нет! — Он поднял руку. — Мы не услышим это больше потому, что мы не бунтари теперь, хотя впрочем мы ими никогда и не были. Мы теперь свободные и независимые южане в нашей родной Южной стране!

Президент не мог произнести больше ничего в течение некоторого времени. Коделл кричал во всю силу своих легких, но не мог услышать свой собственный крик, ибо приветственный рев двух великих армий Конфедерации громом прокатывался через его голову — громче, чем шум боя. В его ушах звенело, когда крики и аплодисменты, наконец, исчезли, хотя все новые приветственные возгласы исходили из строя через каждые несколько минут.

В результате, он слышал речь Дэвиса не как полноценную речь, а как ряд бессвязных фраз и предложений. Так, он услышал: — Мы показали себя достойными наследования, завещанного нам патриотами революции, мы проявили героическую преданность, которую они нам завещали, но переплавили ее в тигле, в котором их патриотизм был дополнен нами.

И дальше: — Наши доблестные и достойные солдаты, я поздравляю вас с серией блестящих побед, в которых вы благодаря Божественному Провидению, проявили все свое мужество, и, как Президент Конфедерации Штатов, сердечно благодарю вас теперь уже в независимой стране, ради которой вы так искусно и героически боролись.

И еще: — Выбив захватчиков с нашей земли, вы вырвали у коварного врага признание вашего права первородства и независимости сообщества. Вы дали уверенность приверженцам конституционной свободы, благодаря нашей окончательной победе в борьбе против деспотической узурпации.

Повторные ура вновь вновь поднялись после того, как президент Дэвис похвалил солдат. Он, не довольствуясь этим, продолжил говорить о Конфедерации в целом: — После войны и революции несколько штатов признали себя независимыми, но Север умышленно нарушил договор между независимыми штатами и образовал свое правительство, поставив его над штатами, и превратил его в машину для вмешательства в их внутренние дела. Они создали систему для диктата и подчинения всех остальных, по сути назначая на руководящую роль самих себя. Таким образом, наши штаты, вдруг потерявшие договоренности друг с другом, стали объединяться — и так родилась наша славная Конфедерация.

Коделл слышал, что-то навроде „понятно“ от мужчин, стоявших рядом. Все это было обращение к разуму, а не к страстям; это было совсем не то, что он хотел бы слышать. Каждое слово было правдой, но это было не то, что солдатам необходимо было услышать сейчас: Дэвис слишком много умничал. Чувства в нем были заморожены.