Виталий Гладкий - Ушкуйники

Вайделот меж тем все так же молча прошествовал к истукану и торжественно водрузил священный огонь на давно пустующую подставку, высеченную из рыбьего зуба. Знич засветился ровно, не мерцая, и правителям сембов показалось, что вместе с его светом в них вливается безмерная сила…

В тот же день решено было совершить обряд жертвоприношения в Священной роще, подле огромной святой липы, росшей там с незапамятных времен. Именно у этой липы сембы традиционно прославляли Окопирмиса и приносили ему в жертву животных, а порой и захваченных в плен врагов.

Согласно древним преданиям, под святой липой жили маленькие мужчины-гномы барздуки. Лунными ночами они выбирались на поверхность земли и посещали больных, несли в закрома и сараи своих почитателей хлеб, хлопотали в их избах по хозяйству. Многие сембы перед сном накрывали стол чистой скатертью и выставляли на нее хлеб, сыр, масло и пиво, приглашая таким образом барздуков отведать их угощений. Если на следующее утро со стола все исчезало, это считалось добрым признаком, а если пища оставалась нетронутой, это говорило о том, что бардзуки перестали любить хозяина данной избы и более не посещают его жилище.

Пока шли приготовления к жертвоприношению, Скомонд посетил баню, постригся, побрился и сменил «наряд» оборванца на чистые одежды. Когда он появился на людях, многие узнали его с трудом. Вместо грязного бродяги глазам сембов предстал убеленный сединами и все еще могучий, просто очень исхудавший муж-воин. Длинные волосы вайделота были перехвачены на затылке кожаным ремешком, на лице остались лишь длинные усы, а белое жреческое одеяние, уже тронутое местами молью, казалось, светилось. Старейшины вручили Скомонду венок из дубовых листьев, и он водрузил его на голову под возгласы всеобщего ликования: все уже знали, что жрец-герой вернул Большой Знич на родину.

…Ветви святой липы в Священной роще были украшены вырезанными из дерева и ярко раскрашенными фигурками главных богов. Бог молнии и грома Перкуно изображался свебами с волосами в виде языков пламени, а юный бог рек, источников и плодородия Потримпо – с венком из злаков на голове. Владыка же подземного мира бог-старец Патолло всегда держал в руках человеческую, лошадиную и коровью головы. Святая липа тщательно охранялась вайделотами и на расстоянии двух шагов была окружена шестами с растянутыми меж них кожаными полотнищами. Во время проведения важных обрядов за эту священную занавесь вправе были заходить лишь криве-кривайто и особо приближенные к нему жрецы. Там же, за полотнищами, всегда горел священный огонь, добросовестно поддерживаемый вайделотами, и жила огромная змея, пьющая молоко из большого сосуда, рядом с которым лежали черепа человека, коня и быка.

При виде святой липы Скомонд испытал неподдельное волнение. Он прожил в Священной роще около пяти лет, и именно ее, а не жреческую избу в городище считал родным домом. Жрецы-вайделоты поприветствовали его внешне без пылких эмоций, но по их глазам читалось, что взволнованы они не меньше. Многие из них втайне считали Скомонда более достойным звания криве-кривайто, нежели Небри, и теперь связывали с ним надежды на лучшее будущее.

«Священный огонь» в Рощу не взяли (оставили в городище под усиленной охраной), ибо Шутр и жрецы не пожелали рисковать. Вдруг Большой Знич снова украдут? Тогда уж лучше убить себя сразу.

В качестве будущей жертвы Небри привел в Рощу огромного черного козла, а женщины принесли загодя приготовленное тесто. Ритуал начался с того, что криве-кривайто поднялся на специальный камень-постамент и, по обыкновению, поведал соплеменникам о героических делах предков и их добродетелях, а также о ниспосланной богами благодати в виде чудесного обретения Большого Знича. По окончании его речи жрецы закололи козла и окропили собранной в чашу кровью святую липу. Потом по малой толике той же крови добавили всем присутствующим в их кружки с пивом. Сембы верили, что кровь жертвенного животного предохраняет от всех болезней.

Затем освежеванную тушу козла разрубили на части, куски мяса нанизали на вертела и подвесили над огнем. После этого приступили к приготовлению жертвенных пирогов. Но не в печи и не на жаровнях, а согласно многовековому обычаю: женщины подавали мужчинам кругляши тугого теста, и те перебрасывали их через огонь туда-обратно, пока они не превращались в готовые, хорошо пропеченные пирожки. А уж затем начался пир, который продлился по обыкновению до самого утра.

Однако жрецы и старейшины, повинуясь призыву Небри, примерно около полуночи оставили простолюдинов наслаждаться пиршеством (еды было не очень много, зато пива прикатили несколько бочек), а сами вернулись в городище, в общинную избу. Многие были уже изрядно навеселе и потому вели себя беззаботно, однако Скомондом овладело отчего-то нехорошее предчувствие.

– Все вы помните, что когда-то наши пращуры платили дань мазонам, – начал криве-кривайто издалека. – Но однажды они отказались повиноваться мазовецкому князю Антонесу, и тогда тот, объединившись с королем Роксолании, выступил против нашего великого князя Видевута. Войско сембов было ими, увы, разбито, и тогда криве-кривайто Брутен и князь Видевут созвали представителей всех родов на совет. Когда же во время последующего жертвоприношения началась гроза, все поняли, что Перкуно обещает помочь сембам. В итоге мазоны и впрямь были разбиты, и поверженный князь Антонес прислал к Видевуту своего сына Чанвига с предложением мира. Чанвиг привел тогда с собой белую кобылицу – жертву нашим богам! – и с тех пор очень долгое время мы жили богато и счастливо…

«К чему он клонит? – мрачно размышлял Скомонд. – С чего вдруг обратился к ветхозаветной старине?»

– Возвращение нашему народу Большого Знича – очень знаменательное событие, – продолжал меж тем Небри, – и оно требует, я считаю, более щедрого жертвоприношения, нежели сегодняшнее. Но поскольку тевтонцы увели всех наших священных коней, мы уже не можем, как во времена Видевута, достойно отблагодарить своих богов за оказанную нам великую милость. Полагаю, лишь принесенная в жертву белая кобылица позволит нам надеяться на дальнейшую их помощь. А раз все наши священные кони находятся теперь в крепости Рагайна [112] Рагайна – г. Неман; расположен на южном берегу р. Неман (Мемель) в северо-восточной части Калининградской области. В 1277 г. деревянная крепость Рагайна, принадлежавшая пруссам, была сожжена тевтонцами. В 1289 г. на ее месте была возведена крепость Ландесхут, переименованная в 1326 г. в Рагнит. Благодаря хорошей укрепленности крепости тевтонцам удалось отразить нападение литовцев в 1295 г. , значит, нужно увести их оттуда. – Взгляд криве-кривайто остановился на Скомонде. – Мы поручим это дело лучшим нашим воинам, а возглавит их… Скомонд! Поскольку именно его выделил Перкуно из всех нас, значит, ему и надлежит вернуть белых кобылиц в Священную рощу. Да будет так!