Дарья Плещеева - Курляндский бес

Выпроводив Денизу, Ивашку и Петруху, Шумилов помог Ильичу уложить вещи и сел к окошку – ждать возвращения своих склочников и бегинки.

Герцог сидел в кабинете и просматривал скопившиеся бумаги. Ему доставляло удовольствие проверять счета – он не первый год занимался портовыми делами и мог поймать самого ушлого боцмана на вранье о парусине, которую было принято мерить брабантскими аршинами, и о такелажных канатах, которые было принято мерить нидерландскими асами, все эти соотношения чисел прекрасно улеглись у него в голове с 1638 года – когда он сам, еще даже не всеми признанный наследник дядюшки, курляндского герцога Фридриха, стал править Виндавским портом и благоустраивал его за свои личные деньги.

После ужина он хотел поработать час-полтора, ощутить приятную усталость и спокойно проследовать в супружескую спальню. Петер Палфейн, попросивший аудиенции, вполне соответствовал мирному настроению герцога – он мог рассказать что-то занятное и даже забавное.

Ровно в одиннадцать лакей Алоиз доложил о прибытии Палфейна.

– Заходи, моряк, – пригласил его герцог. – Я до сих пор не мог с тобой побеседовать и спросить, хорошо ли тебя устроили, доволен ли ты своим житьем в Гольдингене.

– Ваше высочество, – поклонившись, сказал Палфейн. – Вы знаете, я вашему высочеству служу честно. Я всем доволен и за вашу доброту ко мне хотел бы еще отслужить.

– По части мартышек? – усмехнулся герцог. – Их у нас уже достаточно.

– Нет, ваше высочество. Я человек бывалый, много повидал, и я человек любознательный – если что-то захочу узнать, сам главный морской черт не помешает. Так вышло, что я несколько раз, с Божьей помощью, разгадывал всякие загадки, связанные с преступлениями. К тому же нравятся мне всякие чудаки и странные явления. Вот и получилось, что я знаю, кто убил плясуна Никласса Пермеке.

– И я знаю, – ответил Якоб. – За это убийство схвачена одна из двух бегинок, и сидит она в подвале башни, как раз под нами. Сейчас у меня будет несколько дней, чтобы заняться этим делом.

Но он так это сказал, что Палфейн понял – герцогу совершенно не хочется расследовать дело об убийстве плясуна и утверждать приговор.

– Бегинка не виновата, а виноват совсем другой человек, – заявил Палфейн. – Это ваш новый повар Арне Аррибо.

– С чего ты взял, Палфейн?

– Я это знаю, ваше высочество, и мои слова может подтвердить граф ван Тенгберген. Возле дома, в котором он снимает комнаты, и произошло убийство. А тело Аррибо сбросил в Алексфлусс.

– Ты ошибаешься, приятель. Моя супруга, герцогиня, приютила девушку, которая была свидетельницей убийства.

– Девушку? – Палфейн расхохотался. – Грит Пермеке уже лишилась девственности, из-за этого все и произошло! Пусть ваше высочество выслушает все с самого начала! А начало такое – граф ван Тенгберген малость спятил.

– Ты думай, что говоришь! – одернул моряка герцог.

– Ваше высочество знает, что в Гольдингене завелся черт, который скачет по крышам и машет большими черными крыльями. Так это никакой не черт, а граф ван Тенгберген, я его выследил по просьбе бургомистра. Ваш бургомистр Штафенхаген – умный человек, он подумал, что за черта приняли большую птицу, а поскольку таких сухопутных птиц он не видывал, то предположил, что она залетела с моря. Потому и позвал для совещания вашего покорного слугу. Я выследил это пернатое, заговорил с ним, и оно оказалось графом. А почему молодой господин прыгал по крышам и сам себя называл Хромым Бесом – этого я объяснить не могу. Слыхал я про человека, который вообразил себя стеклянным кувшином, сам видел чудака, утверждавшего, будто голоса, что у него в голове, приказали питаться только травой и древесными стружками. Но графская дурь совсем особенная – может, на моих мартышек насмотрелся?

– Этого еще недоставало… – пробормотал Якоб. – Я считал графа сущим ангелом…

– Ну так он теперь падший ангел. И в этом качестве совратил Грит Пермеке, сестрицу Никласса Пермеке. А помогал ему ваш повар Аррибо, зачем – сейчас поймете. Ему нужна была девица, чтобы поселить ее у бегинок, – а она бы доносила про все тайные проказы бегинок. Грит потому его и слушалась, что он знал ее тайну. Какая девчонка захочет позора? Ей же замуж выходить, а кто ее после графа возьмет? Только с большим приданым. Слушайте дальше, ваше высочество! Для чего повару знать о бегинках? Для чего следить за ними ночью с крыш, в компании полоумного графа? Если бы их застали добрые люди – Аррибо бы все на графа свалил. Мол, знатный господин развлекается, пригласил скромного повара разделить забаву! Так что Аррибо потворствовал графу, а для чего…

– Что ты знаешь о бегинках? – резко спросил герцог.

– Они дамы не простые, тайных гонцов принимают. Но я-то что, узнал – и молчу, какое мне дело? А ваш повар, который на самом деле не повар…

– Он же стряпает!

– Он, ваше высочество, умный и опасный враг, который выучился стряпать. И хотел бы я знать, что он привез в своих баночках и скляночках… Его к вам подослали, и я это докажу. Я это сразу заподозрил – уж больно он слащавый…

– Других аргументов у тебя, Палфейн, нет?

– Когда мы из Либавы ехали – он все вокруг бегинок вился. А бегинки меж собой по-французски говорят…

– Это что, большой грех?

– Вашему высочеству, конечно, виднее, но ведь и тайный гонец, что их навестил, говорил с ними по-французски. А кто теперь во Франции настоящий король? Кардинал Мазарини – вот кто! И если мне кто скажет, будто кардинала не интересуют польские дела, я того человека в лицо дураком назову. Он хочет знать из первых рук, что ваше высочество решит насчет Польши. И вот еще один довод – он непременно должен был кого-то подослать, чтобы болтался при вашем дворе, подслушивал и вынюхивал. А никого другого, чтобы на эту должность подходил, в Гольдингене сейчас нет.

– Продолжай, – подумав, велел Якоб.

– Арне Аррибо не дурак, но напрасно он с Пермеке связался. Никласс Пермеке хоть и зарабатывал на жизнь дрыганьем ногами, а был человеком добродетельным и сестру берег. Когда он понял, что дело неладно, то очень скоро сообразил, что к чему, и пришел к графу разбираться, вот только Грит Пермеке уже была у бегинок, зато Аррибо околачивался возле графского жилища. И все они чуть не передрались. Пермеке обвинил графа, потом набросился на Аррибо, грозился пойти к вашему высочеству и рассказать про все безобразия и про то, как повар воду мутит. Тут Аррибо и ткнул его ножом, а тело – в речку. Может, и не ткнул бы, но сообразил, что это убийство можно повесить на бегинок. Они ведь тоже на берегу поселились. Так он и графа спас, граф-то ему еще пригодится, и себя спас, и от бегинок избавился – понимаете?