Дарья Плещеева - Курляндский бес

– Ты при том был?

– Я опоздал, не успел плясуна спасти. А дальше вот что было. Я стал следить за Аррибо – думаю, чем-то же он должен себя выдать. И приехал из Виндавы лоцман, Андерс Ведель, которого вы сами туда и отправили на житье. А лоцман оказался выпивохой, все пропил, приехал просить денег у Аррибо. И сказал, что если тот ему денег не даст, то он, Ведель, донесет вашему высочеству, что никакие они не двоюродные братья, а Аррибо ему заплатил, чтобы Ведель его за братца выдал и еще родней поделился. Как будто повар к вам прямиком из Дании явился и там всю жизнь прожил… Ну, такому мерзавцу, как Аррибо, угрожать опасно – тут он и Веделя ножом ткнул, а вытащить клинок не успел, тело в воду свалилось. Может, он гнался за телом, чтобы нож спасти, этого не знаю…

– Нож спасти?

– Ну да, ваше высочество! Он же этими золингенскими ножами хвастался, всем показывал! Его уже по одному тому ножу можно было опознать! Так что змея заползла в гольдингенский замок, почище Изабеллы, и об этом я почтительно докладываю. А нож я своими глазами видел, когда тело вытащили из запруды.

Герцог ничего не ответил – ему следовало обдумать все эти странные и опасные новости.

Он бывал при европейских дворах. Когда в 1633 году его дядюшка, герцог Фридрих, поехал в Варшаву – приносить присягу тогдашнему королю Владиславу, Якоб сопровождал его и приглядывался к придворным нравам. Потом он через Амстердам поехал в Париж – там инкогнито наблюдал за жизнью французского двора и изучал действия кардинала Ришелье. Наконец он оказался в Лондоне, но при английском дворе уже назвался собственным именем и даже подружился с королем Карлом. Интриги английского двора, стало быть, ему тоже были известны. Присутствие шпионов считалось делом обыкновенным что в Варшаве, что в Париже, что в Лондоне. Но Якобу отчего-то казалось, что в Курляндию, герцогство на самом краю Европы, никакие ряженые не поедут…

Палфейн, стоя перед письменным столом герцога в вольной позе – ноги широко расставлены, большие пальцы рук заткнуты за толстый кожаный пояс, – ждал.

– Значит, ты занимался этим, потому что хотел удовлетворить любопытство? – вдруг спросил герцог.

– Ваше высочество знает – у человека, у мужчины, должна быть страсть. Иначе он – вроде кислого молока… Есть чудаки, которые часы собирают. Есть – которые за девками гоняются, ни одной не пропустят, такая у них страсть. Есть – вроде графа ван Тенгбергена, книжки читают до полного безумия. И у вашего высочества страсть – вы свою Курляндию любите, возделываете, как хороший садовник – грядку с дынями в теплице. А я на людей смотреть люблю, на все их причуды, докапываться люблю, что и почему. У меня страсть – наблюдать и догадываться. И никаких книжек мне не надо.

– Как полагаешь, кто прислал Арне Аррибо?

– Я, ваше высочество, в политике не силен. Может статься, польский король – ему важно знать, кто из знатных господ в Курляндии на его стороне, кто уговаривает ваше высочество остаться под польской властью, а кто, наоборот, сманивает перекинуться к шведскому королю. Может статься, датский король – поскольку война началась, ему нужно знать настоящие, правдивые новости. Может, англичане – эти будут вредить, чтобы потом без большого труда забрать курляндские колонии, африканские и вест-индийские. Я слыхал, ваше высочество уже там и города свои имеет, и гавани. Одно вижу – этот повар, Арне Аррибо, может такое кушанье состряпать, что никому не поздоровится. Если ваше высочество поступит не так, как его хозяину выгодно…

– Так… Скажи, Петер Палфейн, хочешь ли ты мне и дальше служить? Мне такой человек нужен.

– Ваше высочество… – Палфейн вздохнул. – У меня сейчас другие обязательства. Исполню – может, к зиме вернусь. Я если слово даю – так это твердое слово. И я завтра уеду из Гольдингена. Но когда вернусь, первым делом – к вам и напомню об этом разговоре и о том также, как я вашему высочеству благодарен…

Это был намек.

Деньги Якоб хранил в потайном ящике секретера. Он достал оттуда пять золотых полновесных польских дукатов.

– Получай, моряк. Заработал честно…

Однако прозвучали эти слова совсем безрадостно.

Когда старый моряк с поклонами удалился, герцог оперся локтем о стол, пристроил лоб на крепкой ладони. Ему нужно было обдумать новые сведения и понять, как ими распорядиться.

Но не получилось – в кабинет вошла Дениза и сорвала с головы русскую шапку.

– Ваше высочество! Умоляю, выслушайте! – воскликнула она. – Сестру Анриэтту оклеветали.

– Как вы попали сюда? – строго спросил удивленный герцог. И вдруг окончательно понял, что Палфейн прав: женщина, ловко исполняющая тайные получения, не только нарядом московита, но и пальмовой юбкой африканского дикаря разжиться может.

– Я нашла способ, я знала, что вы в кабинете один… Ваше высочество, в ту ночь, когда убили Никласса Пермеке, Анриэтта не могла этого сделать. Свидетельница, Грит Пермеке, врет, почему – не знаю. Но Анриэтта имеет самого надежного в мире свидетеля – это человек, который пришел в полночь и оставался с ней почти до рассвета. До прихода того человека Анриэтту видели хозяйка дома и я, она не выходила во двор. После ухода того человека она оставалась в комнате. Тот человек пришел неожиданно, и мы сперва приняли его за Никласса Пермеке. Мы в окно окликнули его и тогда только поняли, что он – не Пермеке. Ваше высочество! Я боюсь за сестру Анриэтту, она не выдержит заключения в подвале, она может покончить с собой, ради всего святого, отпустите ее!

– Не кричите, – сказал Якоб. – Насколько я знаю, сегодня во время ужина она была жива.

– Ваше высочество, прикажите строго допросить Грит Пермеке! Она могла слышать, как прозвучало имя ее брата, но она же могла видеть, что тот человек – не ее брат.

– Вы хотите, чтобы девчонка опознала того человека?

Дениза поняла, что сказала лишнее.

Герцог, тайно посетивший Анриэтту, вовсе не желал, чтобы его всенародно опознавали.

– Ваше высочество, я всего лишь прошу о милосердии!

– О милосердии просят виновные, – напомнил герцог.

– Анриэтту оклеветали. Доказать это… доказать это нельзя… – Дениза опустила голову.

– И не пытайтесь.

– Но вы, ваше высочество, знаете правду.

– Да, я знаю правду, – покачав головой, ответил Якоб. – Алоиз! Ульрих! Карла ко мне, живо!

Вбежавший лакей уставился на Денизу – он не ожидал увидеть в кабинете женщину, переряженную московитом. Дениза, отпихнув Алоиза, выскочила из кабинета – но тут же ее вернули обратно двое крепких мужчин.

– Будете кричать – вам заткнут рот, сударыня, – пообещал герцог. – Вниз, в ту камеру, где сидит бегинка. Скажите Людвигу – пусть требует с кухни корм для двоих. Голодать у меня вы, сударыня, не будете, но и вредить мне тоже не будете. Подумайте о своем положении – а я, когда выберу время, допрошу вас обеих. Карл, забирай ее.